что это страх заставил меня тебе поддаться. Нет, милый друг, я решилась тебе отдаться прежде, чем ты вывез меня из Анконы, в первый же момент, как я поручила Сесили спросить тебя, не хочешь ли ты проводить меня в Римини.
– откажись от ангажемента, который у тебя есть в Римини, и мы поступим по-другому. Мы останемся в Болонье только на трое суток, ты отправишься со мной в Венецию в своем подлинном обличии и под другим именем, я помешаю антрепренеру оперы Римини тебя отыскать.
– Я согласна. Твоя воля будет отныне моей. Салимбени мертв. Я сама себе хозяйка и я отдаю себя тебе; ты получил мое сердце и я надеюсь, что сохраню твое.
– Прошу тебя, дай мне возможность снова увидеть тебя с твоим странным приспособлением, которое дал тебе Салимбени.
– Сейчас.
Она спрыгивает с кровати, наливает воды в стакан, открывает свой чемодан, достает оттуда свой прибор и клей, растворяет его и прилаживает свою маску. Я вижу невероятное. Очаровательная девушка, которая остается таковой повсюду и которая, со своим необычным приспособлением, кажется мне еще более интересной, потому что эта белая подвеска не оказывает никакого препятствия хранилищу ее пола. Я сказал ей, что она хорошо сделала, что не позволила мне ее трогать, потому что она погрузила бы меня в упоение и привела меня к тому, чем я не являюсь, по крайней мере до тех пор, пока не успокоила бы меня, рассеяв заблуждение. Я захотел ее убедить, что я не ошибаюсь, и наши дебаты были комичны. Затем мы заснули и проснулись поздно.
Пораженный всем тем, что услышал из уст этой девушки, ее красотой, талантом, душевной искренностью, ее чувствами и ее несчастьями, из которых самым жестоким, конечно, была необходимость изображать фальшивый персонаж, что подвергало ее унижениям и бесчестью, я решил связать ее со своей судьбой или следовать ее судьбе, потому что наше положение было почти одинаковым.
Пустив свою мысль еще дальше, я увидел, что, решив связать свою жизнь с ней, предаться ей, я должен скрепить это решение брачной печатью. От этого, согласно моим тогдашним представлениям, должны были только возрасти наша нежность, наше взаимное уважение и уважение общества, которое не смогло бы считать нашу связь легитимной иначе, как в случае, если они будут подтверждены гражданскими законами.
Ее талант убеждал меня, что мы никогда не будем испытывать нужды, и я сам в этом не безнадежен, хотя и не знал, каким образом смогу в этом участвовать. Наша взаимная любовь будет затронута и сойдет на нет, если идея жить за ее счет сможет меня унизить, или если она будет этим гордиться, сможет взять надо мной верх и изменить природу своих чувств соображением, что, вместо того, чтобы считать меня своим благодетелем, она, наоборот, станет считать себя моей благодетельницей. Если у Терезы душа окажется способной на такую низость, она заслуживает моего глубокого презрения. Мне нужно было это знать, я должен был это проверить, необходимо было произвести испытание, которое раскрыло
