совсем раздета.
– Если у нее есть деньги, обещаю, что мы ничего не упустим. Это уж мое дело. Она молода?
– Она на четыре года моложе меня и она моя жена.
– Ах! Благослови вас бог. У вас есть дети?
– Еще нет, моя добрая дама.
– Как я рада! Я отправлю, прежде всего, найти жемчужину среди портних. В ожидании вы можете пока выбирать.
Выбрав все необходимое из лучшего, что она мне предложила, я расплатился с ней, а тем временем пришла портниха. Я сказал бельевой торговке, что остановился у д’Андремона, и что если она направит ко мне продавца с тканями, я буду ей благодарен.
– Вы обедаете у себя?
– Да.
– Хорошо. Положитесь на меня.
Я сказал портнихе, которая была со своей дочерью, следовать за мной и нести мое белье. Я остановился только купить чулки и нитки, и, придя к себе, пригласил также войти сапожника, находившегося у моих дверей. Вот момент истинного удовольствия! Генриетта, которую я ни о чем не предупредил, смотрела на все это, сидя у стола, с видом величайшего удовлетворения, но высказала только одобрение прекрасному качеству выбранных мной товаров. Никакого проявления радости, никаких изъявлений благодарности.
При моем появлении вошел слуга с портнихами, и Генриетта вежливо сказала ему выйти в прихожую и быть готовым войти, когда позовут. Он задернул занавески, портниха начала кроить рубашки, сапожник взял у нее мерки, я приказал ему изготовить сначала домашние туфли, и он вышел. Четверть часа спустя он вернулся с домашними туфлями для Генриетты и для меня, и тут с ним вместе входит слуга, не будучи вызван. Сапожник, говорящий по-французски, начинает ей рассказывать байки, вызывающие смех. Она прерывает его, спрашивая у слуги, стоящего тут же, что он хочет.
– Ничего, мадам; я здесь, чтобы выслушать ваши приказания.
– Разве я вам не сказала, что когда вы будете нужны, вас позовут?
– Я хотел бы знать, кто из вас двоих мой хозяин.
– Никто, – говорю я ему, смеясь, – вот ваша дневная зарплата. Уходите.
Генриетта продолжает смеяться вместе с сапожником, который, видя, что она говорит только по-французски, предлагает ей учителя языка. Она спрашивает, из какой тот страны.
– Фламандец. Он ученый. Ему пятьдесят лет, он очень умен. Он живет в гостинице Борника; он берет три пармских ливра за урок, если он продолжается час, и шесть, если два часа, и хочет, чтобы ему платили раз за разом.
– Хочешь ли ты, чтобы я взяла этого учителя?
– Прошу тебя взять его – это тебя развлечет.
Сапожник обещает отвести ее к нему завтра в девять часов. В то время, как портниха-мать кроит, дочь начинает шить, но в одиночку не справляется с количеством работы; я говорю женщине, что она нас обяжет, найдя еще одну, говорящую по-французски. Она обещает проделать это в тот же день. Одновременно она предлагает мне взять домашним слугой ее сына, который может изъясняться по-французски, заверяя, что он не вор, не тупица и не шпион. Генриетта говорит,
