Вы посмотрите все вещи… там Варины майки и мои… а мышка от компьютера тоже моя… Я могу ее оставить…. – Я говорила все подряд, быстро, надеясь, что хоть что-то попадет в цель.
– Слушай, не трынди. Вылезай обратно, иди за своей сумкой, – неожиданно сказал первый, который все хватался за кобуру.
Я быстро пошла к дому и становилась.
– Но… у меня нет ключей.
– Как же ты в дом попала, «хозяйка»?
– У меня… муж ключи отобрал. Гриша мне открыл. Мы же поссорились с ним. В смысле – с мужем.
Они опять переглянулись. Второй, «хороший», отправился за Гришей. Гриша пришел, не глядя на меня, открыл дверь. Мне показалось, что ему очень стыдно. Я сходила за сумкой, достала на кухне все деньги, какие там были – не густо, – две тысячи рублей, те самые, что я должна была заплатить шоферу, и еще пятьсот рублей и двадцать долларов. Но мне же надо еще добраться до Москвы. До электрички здесь пешком минут двадцать всего, но ходят эти Звенигородские электрички раз в час, тем более вечером…
Я подошла к полицейским.
– Вот, спасибо за… доверие… – я протянула им по тысяче.
Этого точно было мало за доверие, я сразу это поняла и протянула еще двадцать долларов. Я бы дала и Грише, за его жалкую душу лакея, но мне надо было оставить деньги на обратную дорогу.
– Я возьму вещи, свои вещи?
Сержанты посмотрели друг на друга, на меня и оба отвернулись.
– Пойдемте со мной, если хотите… Только там, у нас, и брать-то нечего. Телевизор и газонокосилку, и та в сарае стоит. А! Есть кое-что! – Хорошо, что я вспомнила.
Когда я вышла с сумками, навешанными на одну руку, обнимая другой четыре бутылки прекрасной водки и бутылку невероятно дорогого коньяка, который Виноградову подарили на Новый год, полицейские разулыбались. Ну, вот и хорошо. Они попытались со мной проститься, но тут уж я их попросила довезти меня хотя бы до ближайшего шоссе, где я могла бы поймать машину.
– А чё, Санек, смотаемся до трассы? – это предложил тот, что мне чуть было не поверил с самого начала.
– Ну давай, – ответил тезка Виноградова, пытаясь аккуратно пристроить запотевшие бутылки водки под сиденьем.
Я вытащила их из морозильника, где они хранились вместе с маленькими стаканчиками. Водка должна быть ледяная, к ним – замороженные стопочки, а сердце подавальщицы, жаждущей необыкновенного секса – горячее…. Руки же – свободные, без обручальных колец, и пустынная голова, чтобы Виноградов мог вдувать туда любую милую ему на сегодня мысль. И выдувать, как только она ему становилась неактуальна, его собственная мысль в совершенно посторонней голове.
– Лена! – мне опять звонил тезка милиционера Санька´, Виноградов Саша. – Варька заболела. Ты знаешь? Почему ты не с ней?
Я привыкла к его поворотам на 180 градусов, на 360, но, видимо, для того дня мне было многовато. Я не смогла даже сначала что-то ему ответить.
– Я спросил тебя, почему ты не с Варей, у которой температура сорок?! Мне звонила Неля.
