зарычал Курикка. Перед дверью его домика начали собираться любопытствующие, разбуженные сердитыми возгласами.
– Утонул, – ответил наконец Николас.
– Как это?
– Утонул он. Ушел в окно в трясине. Я не смог ему помочь, хотя и пытался.
– Да пускай меня нечистый подерет и повыдергает все иголки, если я скажу, что это была вина Николаса, – сказал Хесси. – Ты же знаешь, что Яхкари был не особенно ловким. Он просто не увидел впереди…
– Что еще за чертова трясина? Ведь у вас по пути не было ни одного болота! – заорал Курикка и, побагровев лицом, в ярости соскочил со стула.
– Мы сошли с дороги, – ответил Николас. – Я подумал, что можно было бы выиграть время, ведь и из деревни мы вышли слишком поздно.
– Решили срезать! – рычал Курикка. – Ты хоть в своем уме? Ты же знаешь, что здесь не срезают – и вообще нигде и никогда не срезают. Почему мы сидим в своей деревне и на своей земле? Потому что это единственное место, которое не захвачено лесным народцем и всякими злыднями да лярвами, потому что только здесь вор и может спокойно прятаться.
Он был вне себя от ярости:
– Все тропинки, все болота и каждая куча камней несут для нас смерть. Ты как никто другой должен это помнить, ведь это ты удачлив, как ни одно существо на свете. Клянусь своей бородой!
Потом Курикка вроде успокоился, вытер лицо и, вздохнув, присел.
– Этот Яхкари, конечно, был бестолковым. Особо ни на что не годился, но именно таким все его и любили. А теперь он помер…
– Успокойся, Николас тут ни при чем, – проскрипел Хесси и указал на добычу Николаса. – Гляди-ка, чего наворовали.
Добыча и впрямь была королевской по сравнению с тем, что троллям обычно удавалось украсть.
Курикка сначала взглянул на Николаса, а потом в сторону двери, за которой шло бурное обсуждение судьбы Яхкари.
– Слышь, мальчонка, – кашлянул Курикка, – собирай-ка ты свои причиндалы. Отправишься скоро в дальнюю дорожку.
– Куда это? – спросил Николас, предчувствуя недоброе.
Хесси вцепился в руку Николаса.
– А ты не беспокойся понапрасну, – ответил Курикка, указав Николасу на дверь. – Увидимся у избушки кузнеца, сразу как только косолапый буркнет, проснувшись. Давай-давай, не задерживайся.
Деревня Курикки дремала в тишине. Медведь лежал лениво перед дверью кузницы, уткнувшись носом в посудину с квасом. Остывающее горнило щелкало от ночного мороза. Все вокруг было затянуто туманом, и не было видно, как Хесси устремился из своего запрятанного в корневище сосны гнезда через поляну и забрался на дерево к домику Николаса. Открыв дверь, Хесси вошел внутрь.
– Чего крадешься попусту? Я не сплю, – вздохнул Николас.
Хесси прикрыл плотно дверь за собой. Николас сидел на постели из мха и сухого сена и смотрел на темный лес сквозь щель, служившую окном.
Хесси тихо подошел к Николасу, вытирая
