больше информации, чем усваивал врач лет пятьдесят назад. С подробными знаниями о человеческой анатомии, физиологии и биохимии, патологии, с умением провести элементарную операцию по удалению аппендикса или желчного пузыря, ну разумеется, трахеотомию, или принять даже осложненные роды. Если салвер дальше специализируется на хирургии, он вообще может проводить чуть ли не любые стандартные операции – лишь для сложных и необычных случаев требуется врач. Да и врачи – те же салверы, только после пяти лет института они еще три года учатся в аспирантуре. Я бы тоже мог учиться дальше – просто не захотел.
И многие не хотят. Салвер работает с пациентом непосредственно, близко. Элементарный уход сейчас осуществляется не полностью автоматически, но с помощью управляемых киберов, быстро и беспроблемно; он не составляет труда, и салвер организует его самостоятельно. Никаких «нянечек» и «сиделок», как это было во времена отчужденного труда, у нас нет. Салвер в общем-то делает то, ради чего люди и идут в медицину, – работает непосредственно с больным, помогает людям. А врач… для этой профессии нужно иметь научный склад ума. Работать больше с машинами и символами, чем с человеком.
Нас много. Это простая работа, но ты все время ощущаешь себя нужным. Это хорошая работа. Я никогда не жалел, что пошел в салверы.
На следующий день были назначены похороны Аркадия. Распоряжения на случай смерти он не делал, и поэтому тело захоронили обычным образом, в грунте Цереры. Я не знал, ждет ли его кто-то на Земле, есть ли родственники или друзья, которым хотелось бы посещать могилу. Но без специального завещания, сделанного заранее, тела погибших на Землю не посылают – отправка тоже отбирает топливный ресурс. Мне казалось, что Аркадий не хотел бы лежать на Церере. Ведь он и попал-то сюда скорее случайно. Но возразить я ничего не мог – не находил весомых аргументов.
Вся Тройка выстроилась перед импровизированным «кладбищем» на поле 44. В народе это место прозвали Пантеоном. Здесь уже разместились одиннадцать могил, одиннадцать обелисков тех, кто погиб при освоении и исследовании Цереры за три десятилетия. Причем это были не все погибшие – тела пилотов по традиции отправляли в вечное плавание в Космос, некоторых по личному завещанию все же увозили на Землю или Марс.
Трехдневный мониторинг у неподвижного тела Линь вымотал нас всех. Но ребята тоже пошли хоронить Аркадия. Почему-то этот случай казался нам не чужим – может, из-за Линь, коллеги погибшего, а может потому, что и Аркадий ощущался как пациент – мы просто не успели. Может быть, ребята почувствовали, что мне нужна поддержка, ведь у меня-то была причина идти на похороны, я знал Аркадия лично. Так или иначе, мы стояли вчетвером, и Кристина сочувственно сжимала мою ладонь, хотя сквозь толстые перчатки наших скафандров это пожатие почти не ощущалось. Сдержанные азиаты Сай и Вэнь просто стояли рядом. В Системе сложились свои
