я. Транспортное средство «детский самокат» пока вроде бы не имеет своего ПДД.
– Простите, не поняла…
– Право! Кто тебе разрешил сюда входить?!
Какая несвойственная этой местности грубость в ее голосе! Территория школы открыта всем ветрам, на этой площади постоянно проходят ярмарки, концерты, играют дети. О каких правах идет речь? Неужто на пользование этим асфальтом нужно иметь особое право?
– Нельзя входить! Это частная территория! – повторяет она, как попугай, все жестче и грубее с каждым разом. Глаза превращаются в щелки, в которых вызов и одновременно, любопытство: а ну, как отреагирует?
Молчу, улыбаясь, смотрю прямо в глаза, тоже с любопытством.
– Тебе на каком сказать, на японском?
Тут я могла бы и озвереть. Афроамериканцы, к примеру, в таких ситуациях тут же бросаются в драку, у них любой намек на то, что они люди второго сорта лишь потому, что приехали из другой страны, вызывает желание защитить себя. Даже если они при исполнении, в форме парковщика, курьера или продавца. Я отлично поняла их в тот момент. Как-то сразу стало ясно, что дело совсем не в якобы частной территории этой площади, а в каких-то личных претензиях синьоры к кому-то: иммигрантам ли, молодым мамам или просто к блондинкам (я тогда была блондинкой). То, что я не итальянка, видно, даже когда я одеваюсь в свои самые стильные и самые итальянские наряды. Светло-русые волосы, восточноевропейский тип лица, а особенно форма носа, которая бывает только у нас, у славянок. (В детстве я его терпеть не могла, смешила маму, когда говорила, что вырасту и сделаю операцию. Хорошо, что не сделала, моему итальянскому мужу во мне он особенно нравится.)
Эта несчастная, уже немолодая женщина в продолжение фразы про японский добавляет, почти неслышно, что-то вроде нашего «понаехали тут». Но вовремя осекается.
– Так скажите на японском! Если умеете, синьора! – дружелюбно отвечаю я.
Это ее задело, и она отвернулась. Ведь синьора даже на своем родном итальянском-то не ахти как говорит, мешает итальянские слова с диалектом. Это нормально для Италии, где почти треть населения своего родного языка не знает, а разговаривает на диалектах. Причем они настолько различаются, что житель одного региона легко может не понять жителя другого, который находится в паре сотен км от него.
Мне оставалось в глубине души только пожалеть ее. Больше для таких людей сделать ничего нельзя. Они сами выбирают негатив и агрессию как образ жизни, не приносящие им никакого удовольствия, радости и, уж тем более, реализованности и успеха.
…Я ушла с малышом и самокатом. Было все же немного обидно. Муж потом сказал, что и он с ней тоже цапался как-то, и Моника, наша соседка, у которой дети ходят в эту школу, тоже, смеясь, рассказывала о стычке с ней и о том, что половина города имели неприятный инцидент с этой дамой.
– Это просто очень
