мышления. А это бессмыслица, которая характеризует всякую в точном смысле скептическую теорию. Бессмыслица натурализма заключается в том, что он, выходя на предельно общие понятия, натурализирует разум и тем самым мнимо обосновывает свои теории, порождая философствование.
Здесь мы видим слабость философской аргументации из следствий научного эксперимента. То есть подсознательно продолжается поиск строгой научности философии, но она не признается способной быть строгой наукой сама по себе. и натурализм выстраивает ей фундамент точной науки. Натурализм взялся за эту задачу. пытаясь реализовать принцип строгой научности в сфере духа. как в природе. в теории. как в практике, стремясь этим научно решить философские проблемы бытия и ценности. В этом победительная сила натурализма, хотя его решения неверны. Натурализм в своей высшей идеальной законченности стремится представить себя самим разумом. Это колоссальное здание выстроено на песке самоуверенным причислением к области строгой науки всех теоретических, аксиологических и практических идеалов, которые натурализм, перетолковывая их эмпирически, в то же время делает ложными.
Итак, следует из общих утверждений перейти к рассмотрению возможностей реализации идеи о философии как строгой науке.
Проблематика философии как строгой науки.
Выяснение их (проблем) чистого смысла.
Собственные методы, которые востребованы сущностями этих проблем.
Таково действительное начало этой науки. И здесь необходима положительная, принципиальная, отграничивающая и разъясняющая критика натурализма, его оснований, методов и результатов. Рассмотрим натурализование сознания.
Все говорит о том, что научная философия как будто создана. Философия, которую натурализм вооружил собственным методом и дисциплиной.
А если спросить прямо, где же точная, как всякая строгая наука, философия сама по себе, без подпорок натурализма, то нам укажут на экспериментальную психологию, другую строгую науку. Теперь-то уж это и есть строго научная философия, фундамент для логики, теории познания, эстетики, этики и педагогики, на основании которой все эти науки в скором времени станут экспериментальными дисциплинами. Строгая психология, само собой разумеется, есть основа всех наук о духе и основа метафизики. Но метафизика еще опирается и на физику, потому что физическое существование в равной степени участвует в обосновании этого наиболее общего учения о действительности (метафизики). От такого предложения следует отказаться, так как психология, как наука о фактах, не может быть фундаментом тем философским дисциплинам, которым приходится иметь дело с чистыми принципами всякой нормировки – чистой логики, чистой аксиологии и практики. Теперь зададимся вопросом, могут ли естествознание и теория познания обосновывать друг друга?
