и внимания управленческого центра. Румынская Молдавия для бухарестских чиновников все равно остается «другой корзиной», в которую они не спешат вкладываться. «Румынских румын» в Молдове также считают людьми с неважным человеческим капиталом, что тоже абсолютно естественно (кто любит конкурентов?), а попросту говорят, что они скользкие и хищные, не соблюдающие договоренностей плохие друзья. (В одной из версий баллады «Миорица» именно мунтенец с трансильванцем убивают молдаванина!)
Тем не менее тренд на слияние имеет место, он всегда имел место, как центробежная сила в стабильной системе уравновешивается центростремительной, и никто в Молдове не спорит, что под влиянием Евросоюза Румыния достигла определенных экономических успехов и что там больше рынок, доступнее ресурсы и легче делать бизнес, учиться, творить и жить в целом.
Сейчас история грузит корзину Валахии, особенно сильно нагружая кофр Мунтении, я бы так сказала.
«Сложно жить молдаванке в Румынии, – говорит мать невесты в фильме Верджилиу Марджиняну (Virgiliu Margineanu) „Свадьба в Бессарабии“. – Все будут смеяться над твоим произношением». Многие молдаване говорили мне о том, что они для румын люди второго сорта.
Я написала Элеватии и прямо спросила ее, что она думает об unirea. Она долго не отвечала. Настолько долго, что я подумала, что задала ей крайне неприятный вопрос и она решила не отвечать. И румыны, и молдаване обычно именно так и поступают в подобных случаях. Но она все-таки ответила: «Я не отвечала, потому что ты задала очень серьезные вопросы, а у меня не хватало душевного спокойствия для единственного ответа. Теперь я постараюсь ответить тебе, но постепенно, по частям». Она так именно и написала – «единственного ответа», что тоже важно в данном контексте. И румыны, и молдаване склонны менять свои ответы в зависимости от ситуации. Элеватия поняла, что я хочу искреннего, последнего ответа, и я его получила:
«Что я чувствую в связи с возможным присоединением Молдавии к Румынии? Моя дорогая, исторически Молдавия была румынской землей, частью страны Румыния, это была румынская территория и румынское население. Но теперь я действительно не знаю, как они себя чувствуют, потому что они слишком долго находились в составе России и под российским влиянием. Я хочу, чтобы Молдавия объединилась с Румынией-матерью, если это будет благом для нее. Но я чувствую, что бедности там так много, что в отчаянии они готовы отправиться куда угодно, просто чтобы улучшить свое положение. И я понимаю их. Все мы хотим разрешения трудных ситуаций в этой жизни.
Итак, повторяю, для меня Молдавия была Румынией, но сейчас я не уверена, в том, что это так. Они независимы. Это еще одна страна, где говорят на румынском и русском языках. Это как Люксембург, где говорят по-французски и по-люксембургски, но они не французы и не бельгийцы. Так что мне сложно ответить…
Политический режим, история моделируют людей.
