бесит ведь, специально бесит! Где набрался-то помощничек. Василий Петрович из угла в угол прошелся. Пожалел, что не в Средней Азии живем, где женщина слово сказать не может. Давно бы привез сюда, сразу после суда. Не дернулась. Да как только, когда народу рядом столько.
В город въезжали вереницей. Крузаком Марина села управлять. Рядом Герыч, как безлошадный, сидел. Максим спал на заднем сидении. Открывали процессию Кирилл и Николай, замыкала Наталья. Подъехали к воротам, закрывающим въезд на территорию элитной многоэтажки. Охранник увидел знакомую машину, открыл шлагбаум. Из машины вышел Герыч, подошел к охраннику, передал ключи от машины и попросил хозяина доставить по месту жительства. Марина в это время нырнула в машину Николая.
Коровкину быстро доложили, что машина Макса прибыла к дому. Хозяин приехал на трех джипах. Поднялся, звонил долго в дверь, пока Максим её открывал.
– Где она?– спросил с ходу и как врежет в поддых.
Макса тут же скрутило, будто внутренности разорвались. Руку выставил вперед, будто защищаясь.
– Стой, – это права рука Коровкина, верный Сальник. – Стой, Петрович, не трогай его. Смотри, он никакой. Охранник сказал, что Герыч его в таком виде сдал. Вряд ли он что тебе сегодня скажет.
– Марина твоя бл…– прошептал Макс, вытирая кровь с губы. – Напоила как первокурсника… Ничего не помню… – и помотал головой.
– Где она? – проревел Коровкин.
– У Герыча ищи…
Глава 5
Герыч забыл, настолько это может быть страшно и больно. Вообще-то он не из пугливых был. Бывший военный, прошедший горячие точки. И все-таки… Коровкин пригласил его в ресторанчик перекусить. О том, что в ресторанчике есть подвальчик, куда Коровкин для беседы приглашает, знает весь город. Ничего страшного в этом подвальчике нет: просто закрытая от любопытных территория. Именно здесь заключаются все значимые контракты. Именно здесь происходят и разборки. Вот и Герыч сейчас сидит за одним столом с Коровкиным. Пока небольно, но уже страшно. Страшно, когда ты один, а по периметру стоят поджарые крепкие мужики – верные апостолы Колчака.
– Ну что, Герыч. – Коровкин откинулся на спинку дивана. Взгляд серых глаз замер на лице адвоката. – Ты же мне служить верой и правдой обещал. Или как?
– Василий Петрович,– юлит Герыч, – ну что значит верой и правдой. Вы меня на дело нанимаете, договор заключаете, и я работаю на вас, так же как и на любого другого. У меня свободная профессия. – старается не выдать волнение. И в то же время за бывших коллег переживает. Только трое могут считаться спасенными: Кирилл, тот, что прокурор, Наталья, потому что судья, и Надежда, она же начальник следственной части. Остальные все на вольных хлебах, а значит в клан неприкосновенных не входят. Взять ту же Марину: а на кого она трудится? В каких рядах? Ведь о ней только-то ничего не известно, кроме, что замужем (а замужем ли?) и живет в Тили-Мили-Трямдии (в самом деле там ли или в страну Лилипутию переехала или на недельку
