из других миров,Пришла к нам ночь по чьей-то воле.
И в наступившей тишине
Мне больше ничего не надо,
Какая ночь дана и мне,
И длится после снегопада.
Мои звёзды
Золотом не станет ртуть,
Не поверю в лженауку,
Слушая про эту муть,
Чувствую тоску и скуку.
Звёзды – мёртвые тела,
Дыры чёрные меж ними,
Космос – пустота и мгла,
И безжизненные зимы.
Еле видны в пустоте
В блёклом, тусклом блеске звёзды,
На небесной черноте
Высыпали эти грозди.
Но в другой посмотришь раз.
Как? Постичь не может разум.
Ртутью были, а сейчас
Превращаются в алмазы.
«Свершая путь земной юдоли…»
Свершая путь земной юдоли,
Где нет ни вехи, ни следа,
Покорный общей, горькой доле,
Бреду неведомо куда.
Но там, вдали, где всюду зелень
Растёт в раскидистых садах,
Куда травою путь устелен,
Роса на ней и на плодах,
Там затеряюсь, позабуду
Про все невзгоды бытия,
Услышать, прикасаясь к чуду,
Смогу моё второе я.
Оно по частым серым будням
Молчит, продрогшее насквозь,
О, скольким многим, разным судьбам
Узнать его не довелось.
Но тихо, робко и несмело
Тоскует, видимо, не зря,
И во Вселенной нет предела
Тебе, моё второе я.
«Как в ожерелье за звеном звено…»
Как в ожерелье за звеном звено,
Идут года, столетья и эпохи,
Что есть и будет, что прошло давно,
Из этого известны только крохи.
Нерасторжима связь времён, крепка,
Но бьёт по наковальне тяжкий молот,
И цепь оказывается хрупка,
Разбита, и металл размолот.
Я звенья дней своих не соберу,
Слаб человек, и это непреложно,
Развеялись, как пепел на ветру,
И с вечностью связать их невозможно.
«Нельзя природу объяснить…»
Нельзя природу объяснить,
В ней что-то изменять негоже.
Событий связанную нить
Мы разорвать уже не сможем.
И видно это неспроста,
Что клёны осенью прозрачны.
Как изменяются места,
Сезон заканчивая дачный.
Уходит время в никуда,
И это всё необъяснимо.
Остались в памяти года,
Как чёткий, моментальный снимок.
Они летят, как журавли.
Как изменяет быстротечность
То, что вблизи и что вдали,
И это составляет вечность.
«Разрушенный алтарь заброшен…»
Разрушенный алтарь заброшен,
Молитвы больше не звучат,
Нет дела до него прохожим,
Иной глумиться только рад.
Лишённые его защиты
Отвергли
