Пусть дружат. Хорошие девочки. Да, конечно, я отпущу потом Сашу к вам, но… Но у вас же одна комната, тесно, а тут…
С тех пор все неуловимо изменилось. Папа купил себе новый телевизор и цифровую приставку, мама достала из кладовки забытый ноутбук. Они уткнулись в экраны и прямо на глазах становились похожими на жвачных животных, но Саша утешала себя тем, что многие люди в их возрасте живут точно так же. Отрабатывают свое на работе и жуют экранную жвачку, стоя в теплых домашних стойлах.
Утром Полина появилась на занятиях. Она вошла в кабинет за минуту до звонка, и Саше пришлось шептать и пригибаться, чтобы не попасть под суровый взгляд Веры Павловны.
– Ты где была? – бормотнула она и стала нервно чиркать карандашом на полях тетради, делая вид, что решает уравнение.
– У друга… – Полинины волосы качнулись и скрыли от Саши ее лицо.
– У какого?
– У меня есть друг. Потом объясню…
Она замолчала, ничего не говорила до конца уроков, и, только когда они пришли к Саше домой, и открыли окно, чтобы разогнать парную майскую духоту, и когда Полина упала на кровать, раскинув руки и, по обыкновению, свесив голову с края, она проговорила:
– Он старше. Намного. Женатый. И у меня с ним секс.
5
Народу в чате было много, но в длинном списке имен не было Вестника. Рита перечитала несколько раз, чтобы убедиться, что не ошиблась.
Каждый раз, когда справа возникал новый ник, Рита вздрагивала.
Вестник не появлялся.
Разочарованная, Рита отправилась на кухню и вздрогнула от неожиданности: перед окном стояла Саша.
Она глядела прямо перед собой, в голую, оклеенную бежевыми обоями стену, и взгляд у нее был остекленевший, неподвижный. А за стеклом, за ее спиной, кружили две белые чайки. Они кружили как цирковые лошади, бегущие по кругу, из которого невозможно вырваться.
Рита замерла в проходе, потом попятилась и вышла из кухни. Вернулась к себе. Села на стул, задыхаясь, и спрятала лицо в ладонях. За последние несколько месяцев она успела убедить себя, что у нее нормальная, обычная дочь. Немного замкнутая, возможно, не слишком хорошо воспитанная, но – нормальная.
А теперь пришлось вспомнить, каково это: смотреть на своего ребенка и чувствовать страх.
Виктор узнал бы испуганный взгляд своей жены, если бы вошел к ней в эту минуту. Такой взгляд бывал у нее вечерами, когда он возвращался домой после работы – Саше было в то время чуть больше года, она как раз научилась ходить и говорить.
Чаще всего Рита молчала, но иногда – если он спрашивал, – говорила, что Саша пугает ее. Читает мысли – или что-то вроде того. Виктор скоро перестал спрашивать, потому что не мог ни толком понять, о чем она говорит, ни что с этим поделать. Сашу он обожал, она отвечала ему тем же. Пожалуй, он был даже рад, что Рита оставляет их вечерами вдвоем. Саша играла и смеялась, и это было во много раз приятнее настороженной
