был покрыт пушком. Неряшливо разросшиеся брови обвисли по краям, придавая лицу выражение умиления.
– Друзья! – сказала она слабым голосом, раздавая всем подряд стаканчики с пойлом. – Мы же не враги! И даже не соперники! Мы все в одной команде! И эта команда называется «телевидение»! Я вас всех люблю! Всех! Вы для меня все равно что дети!
Голос ее становился все тоньше, все круче опрокидывались брови, и наконец наступил апогей любовных эмоций. Кардиолог решительно наклонилась к Акулову и поцеловала его в щеку.
– Я вас всех… всех люблю… Вы хорошие, добрые ребята…
Акулов, опешивший от такого поступка, презрительно скривил губы и с выражением гадливости на лице взглянул на содержимое стаканчика. Кудрявый парень с широким лицом, покрытым румяными пятнами, поддержал тост. Залпом выпив содержимое стаканчика, он предложил всем командам идти к финишу не торопясь, в свое удовольствие, финишировать одновременно и совместно промотать призовой фонд на Канарских островах. Круглый, как колобок, дядька с обширной блестящей лысиной (тренер городской сборной по спортивному ориентированию) одним махом выпил свою порцию водки и тотчас предложил кардиологу выпить на брудершафт. Кардиолог не отказала, наполнила его стаканчик опять и надолго присосалась к пухлым тренерским губам.
– Тоска, – произнесла Марго, глядя на разгорающееся веселье. – Они ведут себя как подростки. А я думала, серьезная игра…
Моя Ирэн, то ли еще не отойдя от сна, то ли усыхая от печали, уставилась в иллюминатор, хотя там ничего нельзя было увидеть. Ее лицо отражалось в черном стекле. Я почувствовал, как в душу снова закрадывается чувство, перед которым я был бессилен. Ирэн одна. Она одинока. Она глубоко несчастна. Тот теплый и уютный мир, в котором она обитала, рассыпался, словно плетеная гондола воздушного шара, и она вывалилась из нее и зависла в черной пустоте, подобно крылу самолета. Теперь безжалостная судьба готовилась крутить ею по своему усмотрению. Пройдет немного времени, и бессловесные парни в голубых комбинезонах с профессиональной четкостью наденут на нее парашют, застегнут все карабины и защелки и подведут к краю пропасти. Я представил, как Ирэн взглянет на меня за мгновение до того, как прыгнуть. С какой болью и отчаянием! И сколько скорби и любви увижу я в ее глазах! Зачем я ее убиваю? Зачем я сбрасываю ее в пропасть?
– Ты чего так покраснел? – спросила Марго. – Как тебе последний альбом «Леденцов»? Полная безвкусица, правда?
Я раб собственных предубеждений! Ничего между мной и Ирэн не произошло. Вот она сидит напротив меня, в каких-нибудь трех шагах! Та же Ирэн, которую я знал много лет. И все между нами как прежде, и ситуация проста и понятна. Она любит меня, и от меня требуется лишь ювелирная осторожность в словах и поступках, чтобы не ранить ее открытое и незащищенное сердце. Что меня удерживает? Что мешает сделать три шага вперед?
– Пойдем
