Исаакович. Когда я родилась, он уже был на пенсии, в молодости работа его называлась «коммивояжер». Мне рассказывали, что он занимался продажей кожи и по запаху мог отличить шевро от хрома.
Фамилия эта досталась и моей маме Александре Яковлевне. В детстве ее звали Аля Лимон. А когда Але семнадцать исполнилось, началась война. Мама, как и все тогда, по мере сил трудилась – окопы рыла, на лесозаготовке работала, фугаски немецкие на крышах собирала.
А когда война почти окончилась, познакомилась она с чернокудрым симпатичным лейтенантом. Это и был мой папка – Алексей Давидович Рубальский. Родился он в маленьком украинском местечке Вчерайше во время войны служил в летном отряде – готовил самолеты к вылетам. А в это время в местечко пришли фашисты и убили всех его родных. И я не знала ни его матери, ни отца – то есть вторых моих дедушки и бабушки.
Вот на этой фотографии – мой младший брат. Братишка, братка. Младший мой, любимый Валерка. Теперь его нет. Несправедливо, неожиданно не стало – остановилось сердце. А я всегда жила и думала, что он у меня будет всегда – мой дорогой, очень близкий братка. Да, его сердце остановилось, а мое болит, болит…
А на этой фотографии – Давид. Мой муж. Мы вместе прожили больше тридцати лет. Он был умный, справедливый, надежный. И строгий. Все наши годы он считал своим долгом меня улучшать. И результат его вполне устраивал. Я очень дорожила его мнением. Его жизнью. Он тоже – наследник. Унаследовал все свои замечательные качества от своих родителей.
Давида уже нет. Все испытания последних лет его жизни никогда не оставят мою память. Я уже привыкла жить без Давида, в смысле – просыпаться, есть, работать. Но я все время с ним разговариваю. И он продолжает меня воспитывать, подсказывать, ругать и хвалить. Я стараюсь его не подводить.
А жизнь идет, и уже появился на свет маленький Артемка – сын Светки, дочки моего брата. И мы с Лерой, Валериной женой, постепенно входим в роль бабушек, и нам это очень нравится.
Ну вот, такая моя родословная. Ни одного графа, ни одной княгини. Зато все порядочные, честные, милосердные люди. И я этим горжусь.
Мужчинам верить можно
Полярник
Ой, дарит жизнь порой подарки нам,
Потом от них мы только плачем.
Он мне представился полярником
И был всю ночь таким горячим.
Он мне казался удивительным,
На предыдущих непохожим,
И волновала убедительно
Его обветренная кожа.
А мне так хотелось его отогреть,
Мне нравился этот полярный медведь.
Казалось, он тоже кайфует,
На мне, как на льдине, дрейфует.
Он мне рассказывал о полюсе,
Где снег да белые медведи.
И намекало что-то в голосе,
Что к ним он больше не уедет.
Пронзило душу чувство жгучее,
А сердце что-то предвещало.
И небо жизнь мою дремучую
Звездой Полярной освещало.
Но
