глазами мальчика, главным для которого становится то, как у него, росшего без отца, на его глазах умирает мать, заболевшая в дороге из эвакуации и снятая с ним вместе с поезда. Во второй части уже взрослый Сергей приезжает в город, где умерла мать, чтобы найти ее могилу.
Новизна и талантливость Горенштейна были в каждом элементе этой второй части сценария, сиквела рассказа о мальчике. Начинался сиквел так:
Мужчина в нейлоновой рубашке сидел в шашлычной и ел шашлык по-карски одним куском. Он брал ломтики лимона, выжимал из них сок на поджаренное мясо и добавлял соус из соусника. Потом он выпил холодного вина, две рюмки подряд, вынул газету, но так и не раскрыл ее, принялся рассматривать себя в висящем напротив зеркале.
Рядом маленький старичок грыз вставными зубами отваренную куриную четверть, часто ковырялся спичкой в зубах и сплевывал в спичечный коробок.
– А вы сами откуда? – спросил старичок.
Мужчина назвал большой северный город.
– А похожи на армянина, – сказал старичок, сдирая скользкую куриную кожицу.
В шашлычную вошла очень загорелая блондинка, села за соседний столик и принялась листать меню.
– Семья у вас там? – спросил старичок, копаясь детскими пальчиками в куриной мякоти.
Мужчина отвернулся от старичка и смотрел на блондинку: она была в коротеньком халатике, а две нижние пуговицы халатика были расстегнуты.
– Отец, мать? – спросил старичок, разгрызая куриный хрящ.
– Мать у меня в войну умерла, – сказал мужчина. – Я еще пацаном был.
Под халатиком у блондинки был влажный купальник, на груди и снизу халатик промок, а концы волос у нее тоже были влажные, потемневшие. Блондинка заказала гранатовый сок и какое-то клейкое желе. Мужчина слегка повернул голову и смотрел в зеркало, как она ест желе.
Было очень тихо, по потолку скользили тени, старичок ушел за ситцевые портьеры в туалет. И вдруг что-то произошло. Мужчина вначале не понял, что случилось: сзади кто-то вбежал, что-то крикнул и блондинка перестала есть. Желе капало у нее с ложечки на столик.
Из туалета вышел старичок и, вытирая на ходу платком мокрые руки, заковылял к выходу.
– Что случилось? – спросил его мужчина.
– Курортника машина задавила, – сказал старичок. – Теперь отдохнет…. И курсовки не надо.
В шашлычной стало совсем пусто, только мужчина продолжал сидеть у столика над недоеденным шашлыком и блондинка вытирала салфеткой капли желе с халатика.
– Вы боитесь покойников? – спросила вдруг блондинка.
– Наверно, – сказал мужчина.
Блондинка повернулась к нему лицом. Халатик у нее был по-прежнему расстегнут, и виднелись загорелые колени.
– А если война, – сказала она. – Вы ведь мужчины.
На животе у нее тоже было влажное пятно
