юным мсье.
Реннер понимал из язык, однако никак не мог уяснить: кто они? Хирдманны? Сыновья вождей? А где доспех и оружие? Почему уже настал рассвет, а господа не одеваются к утренней службе? Походный лагерь? Возможно… И вообще, кто они – бургунды, сикамбры или ромеи? Странно. Лучше встать и спросить напрямик. Если это благородные люди, то они ответят честно и прямо. Если нет – тогда и говорить не о чем, а следует искать военного вождя.
Да нет же! Темненький, это досточтимый господин Монброн! А рыжий – Тим, который никогда не задирает нос перед простыми работягами, а нужно – и сам поможет, мужик он крепкий, они в Америке, наверное, все такие. Момент: а что такое «Америка»? И все-таки, где они хранят мечи? Стойки для оружия нигде не видно… Иисус и Приснодева, а как же ОН? Они пришли его освободить? Нет! Постой, Ойген, какой такой «Он»? Ты про кого?
С такими очень странными для современного человека мыслями беловолосый человек, носивший имя Ойген Реннер, провалился в беспокойную полудрему.
Дракон. Сатана. Воплощенный дьявол средь мира рабов Божиих. Он скован, заперт, он закрыт от мира… но откуда может появиться дракон в моей деревушке Линц, в Австрии, живущей под скипетром старого мудрого Франца-Иосифа? Там, среди холмов, где мы играли в войну между Пруссией и Францией, а командиром «пруссов» всегда был сын господина Алоиса Гитлера, начальника таможенной управы… Да-да, я отлично помню Адольфа – худющий парнишка, в чистой, но небогатой одежде. Мы иногда забегали перекусить к его матушке, фрау Кларе Гитлер – она пекла прекрасные пироги со свининой… Но меч, где я мог его оставить? Меч! Пусть не будет меча, но мое копье, которым был пронзен изменник Зигфрид, сумасброд, решивший, что сумеет повелевать Злом, Напастью, Драконом и не приносить горе другим… Ненавижу! Это он погубил всех нас вместе со своим проклятым сокровищем!
Спать, спать… Иначе я сойду с ума. Спать.
Ойген засыпал, однако чувствовал, как меняется мир. Мир, который он давным-давно (разве? Ойгену всего восемнадцать лет!) принял под свою защиту.
– Робер, бери пролетку, отправляйся к подрядчику. Скажи, что с рабочими я расплатился и передай ему гонорар. На вот тебе двадцать… нет, двадцать пять золотых марок. Ассигнациями не расплачиваемся. Господа, подойдите, получите жалованье.
Два десятка мужиков, кто помоложе, кто постарше, выстроились возле «конторы». Пятнадцать пфеннигов в день, не так и плохо. Щедры иностранцы. Расплачивался самый представительный – всамделишный лорд из-за Пролива, в сюртуке, атласном коричневом цилиндре и с непременной цепочкой на животе. Рабочие гудели: а чего вдруг закончили поиски? Неужто действительно провал?
Да, господа, провал. Концессия себя не оправдала. Нужных государству и частному предпринимательству ископаемых не нашли. Нашли только то, что было нужно найти. Вы уволены. Ищите работу дальше.
– Ойген! – Робер, сжимая в руке горсть серебряных монеток, украшенных
