Сергея, а Ковальский все не отставал:
– Знаешь, что я заметил, красавица? – последнее слово он нарочно выделил интонацией.
Приблизился ко мне и попытался убрать с моего лица прядь волос, но я мотнула головой, не позволяя ему прикоснуться к себе.
– Ты такая нежная, как цветок, но в то же время дикая, как тигрица. Так и хочется тебя приручить.
Ковальский задел пальцем мой кончик носа. Я поморщилась, пытаясь избавиться от касания.
– Это я дикая? – его слова задели за живое. Дикаркой меня еще никто не называл. – По крайней мере, я не воплю на сцене, как потерпевшая. Не разобрать же ни слова.
– Тебя так задел мой скрим? – губы растянулись в полуулыбке.
– Меня задел ты, – не подумав, ляпнула, задыхаясь от гнева. И, невольно глянув на дисплей телефона, исправилась: – Вернее твой ужасный внешний вид. Не понимаю всего этого.
Черт, почему меня не научили держать мысли при себе? Я бросила взгляд на дверь. Где же Людка? Как долго тянется время… Будто нарочно.
– Ха, я рад, что хоть какие-то эмоции в тебе вызываю. Это лучше, чем ничего. Согласна, красавица?
Я раздраженно фыркнула в ответ и отвернулась.
– Не нравится, как я тебя называю, тогда скажи свое имя.
– Зачем?
– Хотя бы потому, что мое ты знаешь. Я – Андрей.
– Роза, – буркнула быстро и уткнулась в телефон, пальцы беспорядочно жали на кнопки.
– Р-о-з-а, – протянул мое имя Ковальский, будто смакуя каждую букву. – Красивое имя. Люблю розы.
Я глянула в его сторону, он задрал голову, показывая тату на шее – розовый бутон.
– Ужасно, – поделилась впечатлением.
– Кому как. Мне нравится. А тебе не идут шипы… красавица. Ты ведь на самом деле не такая.
Я поджала губы от злости. Да что он обо мне знает?! Только то, что меня раздражает выдуманное им дурацкое прозвище.
– Ладно, не буду тебе докучать. Приятно было познакомиться.
Ковальский снял бейсболку и запустил в «Ирокеза». Затем рывком стянул с себя белую майку и, вытершись ею, швырнул на диван.
Я только сейчас сообразила, что смотрю на его татуированную грудь. Вульгарный мужлан, который думает, что разукрашенное тело – это красиво, что все девчонки обязаны сохнуть по нему. Хочет, чтобы все было для него и ради него, а сам плюет на чувства других. Я поймала себя на том, что все еще разглядываю его тело. Спортивное, подтянутое, крепкое мужское тело. Однако ж сексуален, как дьявол. Сексуален, но до глубины души неприятен.
Он допил пиво и поставил бутылку на пол.
Где же Людка? Я принялась ходить из стороны в сторону, чтобы немного размять ноги.
– Иди, садись, я не кусаюсь, – сказал Ковальский.
И я сдалась. Медленно последовала за Андреем. «Ирокез» пересел в кресло, освобождая место, я опустилась на мягкое сиденье рядом с Пашей. Ковальский сел рядом с другой стороны и приобнял меня за плечи.
