его блестят,Злобной яростью пугая.
– Не уйдём! – стучит ногой
– Не уйдём! – кричит с азартом,
Бьёт рукой по старым картам:
– Поиграем, дорогой!
Вынул карты, начинает
Остальных поближе звать.
Принимается сдавать,
Зубы скалит и чихает.
– Нету лучше козырей!
– Мне всего милее пики!
И глаза, что были дики,
Стали несколько светлей.
– Ах, как мне надоело играть,
Всё-то время сдавать приходилось,
Ночь кончалась, и стало светать,
Голова у меня закружилась:
– Не могу, прекратите игру!
Мне на карты глядеть надоело.
– Хорошо, их сейчас соберу,
Кстати, там, на дворе, посветлело.
– Нам пора отдохнуть, дорогой,
Кто без сна обходиться умеет?
Где же карта? Нет карты одной,
Мы за нею придём, как стемнеет.
И с тяжёлой головой
Я провёл несносный день,
Мне казалось, это лень
Изощряет разум свой.
Чтоб от многого отвлечь
Просто нужен крепкий сон,
Я болезнью утомлён
И решаю раньше лечь.
Снова тот же, прежний бред,
Кругом голова идёт,
Слышу крик: – Сейчас идём!
Слышу ласковый привет.
5.
– Не трудно такого, как ты обыграть
Мы каждую ночь будем в карты играть.
Но если случайно тебе повезёт
И в картах удача к тебе перейдёт
Покинем тебя, со своею игрой,
Партнёр, без сомненья, найдётся другой.
Тебя мы решили в конец доконать;
Мы снова явились, ты будешь сдавать.
Злой старик с горящим взглядом
И огромной бородой
Как вчера садится рядом
И беседует со мной.
У него гнилые зубы,
Невозможно гадкий вид,
Он сидит, надувши губы,
В карты пристально глядит.
Все смеются, будто рады
Пораженью моему,
Скачут, пляшут злые гады,
Что бормочут не пойму.
Понемногу я плутую,
Карты ловко подмешал
И веду игру иную
Обыграл и задрожал…
Они волчком завертелись, застонали
Карты схватили и плакали,
Старик как юла кружился, капали
Слёзы на пол,
вдруг с воем пропали.
В окно заглянул рассвет.
Я спокоен – их больше нет.
С той поры оставили меня
Невозможные созданья,
Им задорно крикнув: – До свиданья!
Поправляться начал я.
1929 апрель 6
Жёлтые цветы
У реки, в болотистых местах,
Жёлтые цветы пестрели,
Я глядел на них без всякой цели,
Думал только о цветах.
– Я достану их, достану непременно.
Вдруг припомнил:
– что за ерунда,
Их сорвать… да никогда,
–
