глазами дикой кошки и ресницами такой длины, что слезинка скатывалась по их глянцевой роскоши целую вечность. Когда она умерла… когда ее убили, ей не было еще двадцати восьми, а Сийгину – двенадцати. И она была для него всем. Любимой матерью, богиней, верховным судией и просто самым лучшим другом.
– Она сама была виновата. Связаться с человеком… Позор и проклятие. Твой отец…
Но Канейрин вовремя встретился взглядом с Сийгином. Золото его глаз пылало самой страшной ненавистью, перед которой отступала даже сама Неумолимая. «Молчи! Молчи! – кричали эти сухие глаза. – Молчи, или я убью тебя!» И Канейрин промолчал.
– Теперь, когда прошло тридцать лет и Майтохин мертв, можно воскресить и ее имя, если пожелаешь. Неназванный пообещал созвать совет из шести Сильных и дозволить тебе помянуть ее имя по обычаю.
«Пусть Неназванный засунет свои слова себе же в задницу, как любит говаривать друг мой Альс. Я помянул имя Гаэссир уже тысячу раз и буду поминать его до своего смертного часа, слизняк. Или ты думал, я забуду имя лучшей из женщин?»
– Твой брат…
«Еще один горский гордый червяк».
– Он собрал достаточно серебра для выкупа за невесту, но кто отдаст девушку без согласия главы клана?
«Поделом тебе, братец единородный и единоутробный». Найсин был невиноват, тогда ему было только пять лет. Но как же быстро он забыл свою мать…
– Весь клан просит тебя о возвращении. Старшая кровь Лост-аси не должна прервать свой путь… Я понимаю, ненависть тебя не покинула, как и твоего отца, до самой смерти. Но ради клана…
«Удавитесь там, в своих горах. Все вместе и каждый в отдельности».
– Кто возьмет в руки родовой лук и пустит в небо горящую стрелу в Долгую ночь…
Сийгин помнил его до мельчайших деталей. Изысканно изогнутый хребет, ажурный рисунок рукомети, резьба на костях и подзорах, трехсотлетний лак без единой трещинки. Тот самый традиционный орочий лук, за который знаток заплатит, не торгуясь, три, а то и четыре сотни полновесных серебряных корон. Потому что лучше луков просто никто не делает, ну, может быть, только два-три эльфийских мастера, так те колдуны к тому же. Орк знал, что сам он уже никогда не коснется этого чудесного оружия, и сын его не коснется. Потому что у него нет сына, а если и будет, то в руки полукровки такие вещи не дают. Но ему было все равно.
– Любая из девушек пойдет за тебя, из любого клана. Хоть Таар, хоть Уанг.
«А если бы понадобилось, ты и свою сестру подложил бы под бывшего эша. Да что сестру, и жену бы отдал, если бы Неназванные приказали», – мстительно подумал Сийгин, медленно опустошая жбан с пивом. Он представил себе, какое сделается лицо у Морри, когда он расскажет об этом предложении, и усмехнулся. Она даром что квартеронка, а все равно ревнивая, как… неведомо кто. Ну, в конце концов, Морри сумеет убедить его, что только она любит по-настоящему. И кто знает, может быть, на этот раз будет мальчик…
Эш
