style="font-size:15px;"> – Простите, господин. – Рисовальщик горько усмехнулся. – Но даже мне видно, что вы приехали сюда не просто так. Возможно, вы умеете обманывать электронику, но вам не удастся перехитрить наблюдателей из охраны внешнего периметра ШНЦ. Их глаза так же зорки, как и глаза старого художника. Вычислить, простите еще раз, шпиона им не составит труда.
– Да с чего ты взял, что я шпионю? – Вакидзаси почувствовал, что начинает нервничать. Это было лишним, но взять себя в руки ему никак не удавалось. – Еще никто не подозревал меня в таком чудовищном преступлении. Я обычный турист. А то, что меня интересует ШНЦ, объясняется просто – моя компания желает удостовериться, что созданная ею виртуальная оболочка соответствует действительности. Не знаю, как в Китае, а в Японии за этим следят очень строго.
– Ваша компания создавала программу-отражение для ШНЦ? – В голосе художника звучало явное сомнение. – Допустим, японцы тоже научились делать хорошие программы… будь вы индусом или русским, в это верилось бы больше, но допустим… и все-таки вы тоже лжете, господин. Как и все в этом проклятом городе!
Художник вздохнул и помотал головой. Руки его начали быстро-быстро мелькать над холстом. Работал он действительно уникально: сразу двумя руками, строя рисунок от периферии холста к центру. Вакидзаси даже замер не дыша, настолько заворожила его работа мастера. Не прошло и минуты, как первый рисунок был готов. В приличном цвете и с отличной проработкой деталей он выглядел как очень хорошая двухмерная фотография. Разве что на «снимке» не было людей и в левом нижнем углу стояла не соответствующая текущему времени дата «2194».
Офицер сложил лист с рисунком вдвое и сунул в карман.
– Теперь день сегодняшний.
– Нет. – Художник вдруг захлопнул складной мольберт. – Идите, раз уж собрались, смотрите сами. Вы не были со мной откровенны, и я не чувствую себя обязанным вам помогать.
Он обиженно взглянул на Вакидзаси и отвернулся. Теоретически можно было попробовать его уговорить, но офицер чувствовал, что это не фальшивая поза обиженного «творца», набивающего себе цену. Художник обиделся по-настоящему, и никакие уговоры или посулы тут не помогут, ведь творческие личности – народ сложный и противоречивый. Работают, как и все нормальные люди – за деньги, но не ставят эти самые деньги ни в грош, как ни парадоксально это звучит. Их система ценностей базируется совсем на другом фундаменте, причем у каждого на своем. У кого-то на потребности в самореализации, у этого рисовальщика краеугольным камнем стала честность в изображении окружающего мира и вообще…
«Идеалист! Но делать нечего, придется довольствоваться малым – Вакидзаси снова нырнул в толпу. – А все-таки жаль, что так вышло. Из этого художника мог получиться неплохой агент. „Идейный борец за идеальный мир“. Когда у агентуры имеются убеждения, это большой плюс… и неплохая экономия государственных средств».
После «всплытия» на площади перед ШНЦ офицеру пришлось добрых полчаса пропетлять по закоулкам между множеством мелких лавчонок и стилизованных под частные ресторанчики
