матери и составляет как бы часть ее: младенчество. 2) Дитя имеет мужества и самостоятельности настолько, что удаляется от матери и движется внутри семейства: детство. 3) Приобретенная опытность относительно ближайшего круга вещей сообщает ему способность и склонность играть и действовать за пределами семейства: отрочество. 4) Приобретенная мальчиком опытность относительно свойства собственных чувств и стремлений рождает в нем способность внутренней критики над самим собой; он сравнивает себя со взрослыми и конфузится перед ними; для него уже не безразлично, что они будут думать о нем; итак, в своих мыслях он уже встречается с обществом и с его моральными требованиями: это – юношество, пора самовоспитания. Что здесь мы имеет замечательный поворот в моральном развитии человека, видно из резкой противоположности этого возраста с детством: дитя до крайности неразборчиво на впечатления, лишь бы они возбуждали душевную жизнь; юноша до крайности разборчив на них, потому что он слишком чувствителен к тем душевным настроениям, которые производятся впечатлениями. Внутреннее чувство, чувство себя выступает здесь с такой энергией, что внешние чувства уже не могут бесцеремонно распоряжаться душевными состояниями.
Общие свойства, которые господствуют во все периоды воспитательного возраста, суть: 1) преобладание образов над мыслями; 2) преобладание законов содружества представлений над законами разума; 3) авторитета взрослых лиц над внутренними авторитетами идей; 4) чувства стыдливости над совестью; 5) подражательности над самодеятельностью; 6) предпочтение нового обыкновенному, впечатлительного и жизненного – истинному, эстетического – доброму.
Искусство воспитания и темпераменты. Воспитатель имеет основание считать темпераменты за различные методы, посредством которых сама природа воспитывает человека до человечности. Но природа соединяет свое воспитание с испытанием, которое может быть опасно, если не придет на помощь воспитаннику искусственное и обдуманное воспитание человеческое. Это искусственное и обдуманное воспитание есть задача, решение которой, по-видимому, невозможно. Сам воспитатель со своими наставлениями, повелениями и другими воспитательными мерами есть для воспитанника внешнее обстоятельство, на которое будет воздействовать воспитанник опять сообразно со своим темпераментом.
Таким образом, искусственное воспитание, как кажется, есть невозможная попытка, и оно всегда разрешается в естественное, хотя осложненное присутствием воспитательных мер, однако остающееся при тех самых недостатках, которые было бы нужно устранить через воспитательное искусство.
Действительно, или воспитание невозможно, или оно есть только повод к самовоспитанию, которое совершает воспитанник, опираясь на свои отношения к воспитателю. Как только мы теряем из виду этот высочайший принцип, именно, что всякое воспитание есть самовоспитание, мы окружаем воспитанника под видом любви к нему бесчисленным множеством
