style="font-size:15px;"> – А сейчас, – он выпрямился, – давайте наслаждаться видами!
Откровенно говоря, до недавнего времени у меня не было привычки любоваться пейзажами. На войне, во время марш-бросков, не до красот окружающей природы – скорее бы дойти до привала. Тут надо под ноги смотреть, а не по сторонам. Не то что здесь и сейчас. Мы ехали достаточно медленно, и можно было вдоволь любоваться окрестностями. Пустополь остался по левую руку, город постепенно отступал назад и как бы прятался за холмы, поросшие кустарником. Вокруг расстилалась холмистая местность, которая годилась только для выпаса скота, но никак не для пашни. Тут и там виднелись кусты и одинокие деревья, а с гребня очередной балки уже можно было разглядеть лес. Впрочем, широкие поля и луга – это для битвы хорошо – войска сходятся на равнине, где ничто не мешает сражению. А вот у путешественника, у которого нет других дел и есть время смотреть по сторонам, унылая равнина до самого горизонта вызывает отнюдь не радость, а скуку. Потому сюда и не подходили близко враги, что места для крупного сражения не нашлось – лишь южнее, с противоположной от замка стороны, виднелись поля. Но слева здесь мешала развернуться река, справа – леса и такие вот складки земли, сплошные балки, террасы, овраги и холмы. Негде было устраивать масштабное сражение. Бой вышел коротким, злым, стрелы так и летели дождем. И одна из них… эх, знал бы Витолд Пустополь, что я стала калекой, защищая его родной город, когда он отсиживался в предгорьях! Нет уж, пусть не знает!
Стояла поздняя весна. Все начало зеленеть, на кустах и редких деревьях распускались листья, но было еще достаточно прохладно. Денек выдался неярким, небо затянули облака.
Дорога огибала овраги и балки стороной, шла вдоль берега неширокой речки. И мы тоже свернули на нее, хотя, наверное, напрямик было быстрее и легче. Но отнюдь не для такого всадника, как я. На земле-то я научилась стоять и даже бегать, а вот в седле чувствовала себя неуверенно. Мне некогда было особенно глазеть по сторонам – все внимание сосредоточилось на том, чтобы не упасть с коня. Сильно подозреваю, что длинной дорогой поехали только ради меня. Это выводило из себя – получалось, отряд подстраивался не под его сиятельство Витолда Пустополя, которому целитель только что разрешил встать с постели, поскольку князь еще с осторожностью двигал левой рукой, не под двух мальчишек-пажей, а под меня, телохранителя! Унизительно! Кто кого должен охранять и оберегать? Но вслух я ничего не говорила – терпела, стиснув зубы, и глядела исключительно на утоптанную, влажную после ночного дождя землю – между конских ушей, как учили.
– Ох, посмотрите!
Я встрепенулась. Рука сама, выпустив повод, нашла меч, висевший на боку. Мелькнула испуганная мысль – нападение? Среди бела дня?
– Вы только посмотрите! – Князь съехал с дороги к корявому дереву, цеплявшемуся корнями за обрывистый речной берег. – Какое напряжение! Какой порыв! А эти корни? В них вся мощь и сила! И как идеально сохраняется равновесие! Прямо чувствуются отвага и упрямство в борьбе за жизнь!
Минуту или две мы все послушно рассматривали корявое
