Сам подумай, зачем миллионеру нормальная жена? – риторически вопросил блондин. – Еду ему готовят повара, стирает и убирает прислуга, детей воспитывают няньки и гувернантки. Жена ему нужна для украшения, ну и как постельная принадлежность, а мозги в этом деле иметь совсем необязательно.
– Украшение из нее тоже так себе, – проворчал суровый Борис, потихоньку нажимая на газ, потому что преследуемые ими душеньки-подруженьки заметно ускорились.
– А вот тут ты, Боря, к нашей девушке несправедлив, – не согласился его приятель. – Девушка у нас ничего, симпатичная, а ноги у нее совершенно замечательные.
– Когда это ты, Лелик, успел рассмотреть ее ноги? – удивился Борис, с отвращением посмотрев на длинное, в пол, холщовое платье, которое больше подошло бы скромной поселянке, чем жене богача.
– А когда она сквозь машину летела в вихре юбок! – с удовольствием вспомнил блондин.
Выглядел он как типичный представитель сексуального меньшинства, но женщин любил, о чем они, как правило, не догадывались.
По паспорту блондин звался мужественно – Андреем Андреевичем, а в кругу друзей откликался на прозвище Лелик, что было производным от красивого женского имени Лолита. Так его окрестили за ангельскую внешность и умилительную привычку в минуты отдыха лежать на животе, болтая в воздухе стройными ножками со ступнями тридцать шестого размера – точь-в-точь, шаловливая крошка на полянке с ромашками.
– Кстати, о машине, – хмурый амбал Борис нервно побарабанил по рулю пальцами в полупрозрачной обертке тонких латексных перчаток. – Не пора ли ее вернуть?
– Верни, – с легкостью согласился Лелик, пряча бархотку в карман. – А я наших девушек провожу. По всему видно, они до дому, до хаты нацелились. Если куда и выйдут потом, то не скоро: пока душик примут, пока нарядятся, пока мордашки нарисуют… Думаю, часа два у нас есть.
– Встретимся там же? – притормаживая, чтобы высадить товарища, спросил Борис.
– На том же месте, в тот же час!
Лелик глубоко нахлобучил на голову панамку в простодушных цветочках и превратился в типичного пацаненка.
– Отлично выглядишь, я б тебе больше десяти лет не дал! – басовито хохотнул Борис.
– Типун тебе на язык, какие десять лет? Что мы такого сделали? – простодушно похлопал ресничками блондин, с удовольствием наблюдая, как с румяной физиономии его дюжего приятеля сползает ехидная улыбка. – Пока только на дядиной машинке покатались, а это больше, чем на два года, не тянет.
– Типун тебе на язык! – повторил Борис и перегнулся через опустевшее кресло, чтобы захлопнуть дверцу.
Даже будучи в сердцах, он сделал это мягко: чужая машина была новой, красивой, дорогой, и портить ее Борису не хотелось.
Авось неведомый «дядя» и не заметит, что на его тачке покаталась парочка предприимчивых пацанов.
Но на это надеяться не стоило, пацаны не заметили длинную царапину, которую оставил на заднем сиденье чужой машины неприлично большой бриллиант кольца
