находились. А когда они дошли до своих почетных мест возле кормушки-поилки, вход накрыл их и поплыл дальше.
Затворник подозвал к себе кого-то из паствы.
– Слушай, – сказал он. – Только спокойно! Иди и скажи остальным, что наступил Страшный Суп. Видишь, как потемнело небо?
– А что теперь делать? – спросил тот с надеждой.
– Всем сесть на землю и сделать вот так, – сказал Затворник и закрыл руками глаза. – И не подглядывать, иначе мы ни за что не ручаемся. И чтоб тихо.
Сперва все-таки поднялся гомон. Но он быстро стих – все уселись на землю и сделали так, как велел Затворник.
– Ну что, – сказал Шестипалый, – давай прощаться с миром?
– Давай, – ответил Затворник, – ты первый.
Шестипалый встал, оглянулся по сторонам, вздохнул и сел на место.
– Все? – спросил Затворник.
Шестипалый кивнул.
– Теперь я, – поднимаясь, сказал Затворник, задрал голову и закричал изо всех сил: – Мир! Прощай!
9
– Ишь раскудахтался, – сказал громовой голос. – Который? Этот, что квохчет, что ли?
– Не, – ответил другой голос. – Рядом.
Над Стеной Мира возникло два огромных лица. Это были боги.
– Ну и дрянь, – сокрушенно заметило первое лицо. – Чего с ними делать, непонятно. Они же полудохлые все.
Над миром пронеслась огромная рука в белом, заляпанном кровью и прилипшим пухом рукаве и тронула кормушку-поилку.
– Семен, мать твою, ты куда смотришь? У них же кормушка сломана!
– Цела была, – ответил бас. – Я в начале месяца все проверял. Ну что, будем забивать?
– Нет, не будем. Давай включай конвейер, подгоняй другой контейнер, а здесь – чтобы завтра кормушку починил. Как они не передохли только…
– Ладно.
– А насчет этого, у которого шесть пальцев, – тебе обе лапки рубить?
– Давай обе.
– Я одну себе хотел.
Затворник повернулся к внимательно слушающему, но почти ничего не понимающему Шестипалому.
– Слушай, – прошептал он, – кажется, они хотят…
Но в этот момент огромная белая рука снова метнулась по небу и сгребла Шестипалого.
Шестипалый не разобрал, что хотел сказать Затворник. Ладонь обхватила его, оторвала от земли, потом перед ним мелькнула огромная грудь с торчащей из кармана авторучкой, ворот рубахи и, наконец, пара большущих выпуклых глаз, которые уставились на него в упор.
– Ишь крылья-то. Как у орла! – сказал небывалых размеров рот, за которым желтели бугристые зубы.
Шестипалый давно привык находиться в руках у богов. Но сейчас от ладоней, которые его держали, исходила какая-то странная, пугающая вибрация. Из разговора он понял только, что речь идет не то о его руках, не то о ногах, а потом откуда-то снизу долетел сумасшедший крик Затворника:
–
