Чарльза Мандершайда и стальграфа Филиппа Мансфельда. Со степными варварами, что на протяжении нескольких столетий расширяли свои земли, постепенно захватывая и разрушая города оседлого люда, дабы создать больше пастбищ для своего скота, я поступил во имя прогресса не просто жестоко, а весьма. Что делать, сам прогресс жесток, потому варваров я не просто покорил, а кто не согласился перейти на оседлый образ жизни, велел оттеснить к берегу океана и там истребить.
К счастью, они дрались отважно и не просили пощады, иначе я не знал бы, что делать с таким количеством пленных. Ну, вообще-то знаю, но как-то говорить о таком не хочется.
Бобик пошел было прямо, но я сдвинул арбогастра в ту сторону, где вскоре покажется океанский берег, крикнул Бобику:
– Эй, морда!.. Не отрывайся от коллектива, птичка ты моя!
Бобик то ли не услышал, то ли сделал вид, что уши позаложило, мчится, как стрела, а мы сдвинулись достаточно круто, наконец сбоку показалась первая сторожевая башня, высокая и сложенная из массивных камней.
После того как привел Гандерсгейм к полной покорности, я две трети армии убрал обратно в Сен-Мари, а потом через Тоннель вывел на северную сторону Большого Хребта, они пригодились в боях с Мунтвигом, но треть оставил на кормлении и присмотре в наиболее ключевых крепостях, велел контролировать перекрестки важнейших дорог, мосты и переправы.
Варвары уже не поднимутся, но местные королевства оседлых, что давно в симбиозе с кочевниками, могут снова вспомнить о потере своей королевскости.
А еще я велел на всякий случай возвести руками покоренных сторожевые башни на побережье. Где-то это система обороны, где-то просто сигнальные вышки, но на кораблях варваров, если те даже появятся в поле зрения, увидят, что их засекли. А еще пираты хорошо знают, что земли их союзников захвачены и там расположилось огромное войско крестоносцев, однажды сокрушившее их самих при попытке захватить Сен-Мари с моря.
Зайчик чуть пошел в сторону, там появился и стремительно понесся в нашу сторону высокий дом на краю ухоженного поля, где зеленеют ровные всходы пшеницы.
Я резко остановил арбогастра и с интересом рассматривал дом, хоть и одноэтажный, но просторный, три сарая, длинная конюшня, во дворе столб коновязи, кузница, еще какие-то пристройки.
На порог дома вышел кряжистый мужик, вскинул руку козырьком ладони к глазам.
Я крикнул доброжелательно:
– Откуда?
Он спустился до двор, лицо испуганно настороженное, поклонился, не отрывая от меня взгляда.
– Ваше высочество? Принц Ричард?
– Уже король, – ответил я, – но это неважно. Насколько помню, здесь не было поселений. Либо там в глубине, где степняки, либо в Сен-Мари на западе.
Он ответил поспешно:
– Вы объявили, что здесь много вольных земель, могут переселяться все, кто пожелает!
– Точно, – подтвердил я.
– И первые пять лет никаких налогов, – добавил он и посмотрел с испугом, но я кивнул. – Вот мы и переехали… Я с женой
