заставило молодого короля скрепя сердце согласиться на брак. Кордейла не только обладала мелким крысиным личиком, но еще отличалась нравом сварливым и раздражительным, не говоря уже о том, что по возрасту годилась своему супругу в тетки. И была, как говорили, жуткой ревнивицей. Она закатывала мужу страшные скандалы каждый раз, когда замечала его заинтересованный взгляд, брошенный в сторону какой-нибудь смазливой девицы. Однако ж земли, доставшиеся ей в наследство, того стоили: владения Пеббы Пенардина простирались на север от королевских почти на сотню миль, захватывая графства Морвэн, Эри и Корнин, множество баронств и крупных портовых городов на восточном побережье Корнваллиса.
Кордейла умерла ровнехонько через девять месяцев, промучившись от страшных болей больше полутора суток. Внутри нее что-то порвалось, и кровь хлынула таким потоком, что Идрис даже подивился, откуда ее столько в его тщедушной женушке. Зато наследник уродился на славу: крупный, розовощекий малыш с пушком на голове. Таким Беорн и вырос: веселым, здоровенным парнем с вьющимися волосами и широкой добродушной улыбкой.
После смерти Кордейлы Идрис больше не женился – во всяком случае, по новому обычаю, как настаивал Великий магистр Хэвейд. Насколько Элла знал, монах появился при дворе примерно в это самое время, полностью завладев вниманием короля. Идрис был еще молод и строен, и идеи, которые Хэвейд вдалбливал ему в голову, показались государю интересными и полезными.
Один король – одна вера, толковал хитрый старикан.
– Ведь отчего так получается, – говорил Хэвейд, – что король-то в Корнваллисе есть, а власти у него – только на свои владения? И Эдан Заячья Лапа, и Пебба, и Хильдеберт из Анга, и Лотар Этайнский, и еще добрый десяток других светлейших герцогов чувствуют себя полными господами в своих землях. А государь всея Корнваллиса лишь корону на голове носит, и даже права судить их споры не имеет.
– А оттого, – продолжал он, – что каждый из них, ничтоже сумняшеся, полагает, что ведет свой род от одного из древних богов, и сам черт ему не брат. Но давно уж доказано, что лишь великий судия Аир – единственный подлинный создатель миров и отец всего сущего, и направляет он течение событий посредством двух своих сыновей-братьев, Инэ и Телара, из самого себя им созданных. За морем Арит все признали всемогущество Аира, и короли в своих государствах правят самовластно, опираясь на авторитет единой веры, а все прочие склоняются перед их властью.
«Тра-ля-ля, тра-ля-ля», – мысленно пропел Элла. Скользкий старикан.
Конечно, резон-то в словах Хэвейда имелся, да только вера должна быть подкреплена силой. В этом Элла был убежден. А пока складывалось так, что только Орден Вопрошающих богател и распухал за счет королевских подаяний, обрастал монастырями, замками и, что опаснее – наемными солдатами. Вместо одного короля получили двух, а вместо десяти герцогов – одиннадцать, причем самый хитрый и коварный из них сидел в самом центре королевских владений
