а массажист, солдат, другие… Это так… так… Прости меня, Господи, пощади ребенка моего, меня возьми, его оставь. Он читать только научился, он такой талантливый, он так рисует! Он красивый очень. А хочешь, он будет священником? Да, я клянусь, он будет священником, он будет служить тебе, Господи! Только пожалей его, пожалуйста, я умоляю. Я расскажу все мужу, все: и про солдата, и про друга его, про всех… Пускай убьет, пускай на улицу вышвырнет, пускай сына отсудит, пускай… Пускай я не увижу его никогда, сыночка моего. Я готова, Господи! Только бы он жил, дышал… жил…
Женщина молилась. К ней приближался мужчина в белом халате. Он только что прооперировал ее сына. Женщина заметила врача. Его лицо ничего не выражало. Женщина смотрела. Врач приближался… Вдруг картина застыла. Не то чтобы стала фотографией, а скорее стоп-кадром, как на видеомагнитофоне «Электроника» в детстве Алика. Картинка слегка дрожала. Контуры людей и предметов были смазаны. «Что за хрень?» – подумал Алик, но не успел додумать мысль до конца, как на него обрушились другие видения. В одну секунду он понял про женщину все.
…Вышла замуж в девятнадцать. Почти подросток. По любви. Муж не бедный, ее обожает. Сидит дома. Прислуга. Путешествия. Скучно. Ебливая, но мужа любит. Начала трахаться со всеми подряд. Забеременела. Родила. Мать сумасшедшая. В ребенке души не чает. Заботится. Мальчуган классный. Может стать великим художником. Не от мужа. Она продолжает трахаться с прислугой, друзьями мужа, мужьями подруг. Гормональный сбой, наверное, нимфомания или что-то в этом роде. И любит мужа тем не менее. Муж не знает. Над ним все смеются. Если узнает, скорее всего, умрет. Инфаркт в лучшем случае. В плохом – суицид.
«Вот сука, – подумал Алик. – Стрелять таких надо. И мужик у нее хороший, и сын замечательный, и все у нее есть, а она… Пусть помучается, умрет ребенок и тогда поймет, что она дыркой своей грязной натворила. Хотя, с другой стороны, мальчишка-то замечательный. И мать она хорошая. И мужа все-таки любит. Но и мужа жалко. Он вообще ни в чем не виноват. Никто ни в чем не виноват, как всегда. А делать что-то надо… А хрен с ними, пускай живут как жили – ребенок растет, она трахается, а муж ничего не знает». Дрожащий стоп-кадр ожил. Врач наконец подошел к женщине.
– Ну что, мамаша, пляшите, спасли мы вашего мальчика. Хотя дело было серьезное. Вы уж следите за ребенком внимательнее.
– Доктор, миленький, спасибо вам, родной, – женщина бросилась к врачу, обняла его и стала целовать куда-то в шею, в халат, куда придется.
– Ну что вы, ну будет, будет. Все бывает.
Врач приобнял женщину и стал успокаивающе гладить ее по волосам и спине. Женщина почувствовала возбуждение и как бы нечаянно поцеловала доктора в губы. Доктор осторожно погладил женщину по попе…
Все исчезло. Алик снова сидел на кухне. От плиты валил пар. Жена смотрела на него в упор.
– Что с тобой, тебе плохо? – спросила она.
«Плохо ли мне? – ошалело стал размышлять
