На шелк, из которого он был сшит, она потратила весьма ощутимую сумму, но, как она давно уже уяснила, встречают прежде всего по одежке.
Миновав столовую, Мадлен сразу вошла в игорный зал. Она ведь собиралась предложить свою игру. Ставки в ней будут очень высоки.
Приглушенный гул мужских голосов в зале время от времени прерывался взрывами смеха. Шуршали карты и постукивали по поверхности столов игральные кости.
Мадлен привычно обвела взглядом зал, мысленно подсчитывая количество присутствующих и деля их на категории. Одни действительно играли, другие только делали вид, что играют, третьи наблюдали за игрой, а четвертые делали ставки. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, кто из присутствующих мужчин действительно опасен, а кого стоит бояться не больше, чем воскресного пудинга.
Тишина, повисшая в зале при появлении Мадлен, сменилась беспорядочными возгласами.
Девушка же направилась прямо к стоящему в центре столу, освещенному огромной переливающейся люстрой. Лучшей сцены для исполнения ее замысла нельзя было и придумать.
Мадлен улыбнулась открывшему от удивления рот молодому человеку и протянула руку.
– Не окажете мне любезность, Олджи?
Будучи истинным джентльменом, молодой человек не раздумывал ни секунды. Мадлен оперлась о протянутую ей руку, поставила ногу на бедро молодого человека и шагнула прямо на середину стола.
Теперь внимание всех без исключения присутствующих было устремлено только на нее.
– Мисс, нам кажется, вы ошиблись заведением, – произнес один из двоих подоспевших к столу лакеев. – Вы должны уйти, или мы выведем вас силой.
Мадлен скинула с головы капюшон.
– Мадлен…
– Это же любовница…
– Ее видели на прошлой неделе с самим принцем-регентом…
Голоса присутствующих озвучивали то, что было на устах у всех в последние шесть месяцев. Все они знали ту, что стояла теперь в центре стола.
Мадлен без жалости тратила свое скудное жалованье на то, чтобы оставаться на виду у всего Лондона. Одевалась со скандальной безукоризненностью. Меняла ухажеров как перчатки. Постоянно балансировала на грани морали. Бульварные газеты не успевали печатать статьи о ее похождениях. Джентльмены сгорали от вожделения при виде Мадлен, а леди дружно ее ненавидели и презирали.
Мадлен распахнула полы своего черного плаща, явив взорам присутствующих платье цвета изумруда. Декольте было настолько глубоким, что едва прикрывало соски. И действительно, груди Мадлен едва не выскочили наружу, когда она нечаянно чихнула во время примерки. Рукава у платья практически отсутствовали, а его подол, под которым не оказалось нижней юбки, плотно облегал мягкие округлости бедер и лодыжек.
Мадлен слегка повысила голос, чтобы перекрыть царящий в зале шум.
– Так что скажете, джентльмены: мне покинуть вас или остаться и поведать захватывающую историю, подвигнувшую меня на
