сумки, они шли пешком по опустевшим улицам городка под Куполом. Обходили брошенные посреди дороги машины и транспортеры, посматривали на черные безжизненные окна модулей. Где-то выла сработавшая сирена. По неосвещенным переулкам вернулись они в свой модуль, заперли дверь и легли спать, не разбирая вещей.
Глава 2
В иллюминатор ломились звезды. Приборная панель помаргивала огоньками. Кресла управления на мостике стояли пустые: «Летучий голландец» шел на автопилоте.
Не спавший трое суток Живых осторожно потер опухшие от мониторов веки холодной стальной ладонью и поерзал в штурманском кресле. Сидеть было невмоготу: все его тело ныло от недосыпа, дергало в местах соединения электронных протезов с живой тканью. Взгляда от экрана он, однако, не отводил.
За лабораторным столом в медблоке Бой-Баба уронила голову на руки, борясь со сном. Трое суток они с Живых пытались вытянуть последних заболевших. Люди умирали. Их даже не успевали класть на консервацию. Из двух с небольшим десятков, кого успели вывезти с базы, осталась дай бог половина. На кого хватило капсул, те лежали в железных ящиках блока консервации. Остальных положили в больничке на койках и на полу, натаскав матрасы из жилых отсеков.
Тихо, назойливо из динамиков доносился сигнал бедствия. Три коротких звука, три длинных, еще три коротких. Затем мелодичный, как в справочном космопорта, голос компьютера:
«Говорит FD-3200. May Day. May Day. May Day. Терпим бедствие. Просим помощи. Наши координаты…»
Бой-Баба потянулась, хрустнув искусственными суставами, и сонно потерла отсвечивающий красным единственный глаз. Вести корабль вдвоем – это они с Живых, конечно, замахнулись. Хотя что им еще было делать? Не оставлять же людей на базе подыхать.
Она поднялась и, шатаясь, побрела в офис медблока, к кофеварке. Футболка и комбинезон липли к электромеханическому туловищу, мешали двигаться, но она продолжала носить одежду по привычке. Подхватив два полных стаканчика нечувствительными металлическими клешнями, подошла к двери и пихнула кнопку стальным локтем. Люк медленно поехал в сторону. За ним лежал темный, в целях экономии, коридор, по обе стороны которого зияли распахнутые двери пустых жилых отсеков. Вся команда «Голландца», кроме нее с Живых, погибла в пути. Но об этом она старалась не вспоминать.
Настил мостика сотрясся под ее шагами. Здесь полумрак аварийного освещения рассеивали мерцающие экраны пульта управления. Живых в кресле даже не шевельнулся – сил не было. Она поставила перед ним стаканчик с кофе и, не удержавшись на ногах от усталости, плюхнулась в командирское кресло.
– Сумитра не отвечает, конечно, – полуспросила она.
Не поворачиваясь, Живых мотнул головой. Оба замолкли и сидели в креслах управления, забыв про кофе, слушая собственный сигнал бедствия.
– Как они там? – глухо спросил Живых.
Она помедлила:
– Кто как. Дышат пока. Кто еще дышать может.
Он кивнул. С самого
