частью фундаменты зданий и основания стен, да амфитеатр, который впоследствии, когда в этих местах осели атеры, стал частью главной площади уже другого города и на котором теперь проводился турнир, но горожанам, а особенно приезжим, казалось, что дух древности по-прежнему витает над башнями Ардууса. И уж во всяком случае, над старым королевским замком, который примыкал к амфитеатру и частью которого была ратуша. За последние сто лет проход в долину был перегорожен высоким валом, на котором поднялась знаменитая ардуусская стена – как защита от нечисти из Светлой Пустоши, да и от прочих бед. Уже в самом городе частью этой стены стала цитадель, строительство которой заканчивал Пурус Арундо, что правил Ардуусом последние двадцать лет. Ворота цитадели смотрели на Вирскую площадь, амфитеатр, ратушу и королевский замок, а внутри цитадели имелся уже и новый дворец, и новая ратуша, и все, что нужно городу, который собирается стоять вечно, но сердце города оставалось в старом замке.
Может быть, не зря предки короля Пуруса приглашали для строительства старого замка уцелевших каламских мастеров и наказывали использовать для строительства прежде всего камень из каламских руин? Камня как раз и хватило на замок, а едва камень кончился – ожили каламские каменоломни, где трудились тысячи атеров, обживая пустынную землю, которой отныне предстояло стать их родиной. Новые поселенцы ходили по старым, расчищенным мостовым, строили дома на тех же фундаментах, на которых стояли прежние сооружения. Возделывали успевшие затянуться бурьяном поля. Подрезали разросшиеся плодовые деревья. Восстанавливали виноградники. Расчищали дороги. Рожали детей. Располагались в ардуусской долине основательно, навсегда. Так он и вырос – Ардуус, яркая тень на древних камнях, веселая игрушка на месте заурядного каламского города, давно перещеголяв его размером. Да и много ли их осталось, каламских городов? Разве только Эбаббар да Кирум, порядком уже перестроенные новыми жителями. Да прекрасный Самсум – отец всех городов Анкиды. Конечно, не считая Уманни, который захватила Светлая Пустошь. Но его древности недоступны, разве только для тех смельчаков, которые обзываются паломниками и идут к холму четырех храмов, чтобы поклониться пеплу того, кто спас этот мир, да и то издали. К тому же ветшает Уманни. Рушатся дома.
Хотя разве полторы тысячи лет недостаточный срок, чтобы и атерские стены считались древними? Да что там полторы тысячи лет, и тысячи лет было бы довольно. И пятисот выше самой высокой ардуусской крыши. Да и со времен заключения ардуусского договора прошло уже сто лет, и не осталось никого, кто бы помнил первое ардуусское празднество, разве только кто-то из угодников, которые, по слухам, тянут бродяжью лямку и дольше ста лет. Или же кто-то из дакитов, и у тех срок в полтора раза от обычного, но последних не так много в окрестных землях, да и кто же знает, что они помнят, если легче разговорить камень, чем дакита? Лучше уж обратиться к пожелтевшим свиткам, в которых сочтено все, в том числе и то, что прошедшие сто лет
