только головой покачал. Подошел к окну, приподнял жалюзи. На улице светало. Шел дождь, месил серое тесто утра.
– Давай-ка твоим зубом займемся. Садись на тот стул.
Он снова принялся мыть руки и произнес, не оборачиваясь:
– В полицию все же надо сообщить.
Лие вдруг показалось, что он старше, чем она предположила. Что-то очень взрослое было в его интонации.
Она не ответила, и Феликс, все так же не оборачиваясь, спросил:
– Или у тебя какие-то проблемы с полицией?
Она поняла, откуда эта «взрослая интонация»: Феликс решил, что ее уже когда-то задерживали… за что-то.
«Проблем с полицией» у нее не имелось. Ее никогда не задерживали, не арестовывали.
И все же проблема имелась. Только другого рода.
Тогда ей было пятнадцать лет. Она возвращалась от подруги, шла к метро через парк за стадионом «Динамо» – стояло лето, светлынь, даже солнце еще не село! Однако аллея была почему-то пустынна. Кто-то шел за ней – она уловила шаги краем уха, но не придала этому значения: мало ли кому с ней по пути, кому нужно к метро…
Сбоку, на газоне, что-то цвело бледно-розовым и нежным, и Лия, заинтригованная, остановилась перед кустом, пытаясь определить его ботаническую принадлежность.
Сейчас, вспоминая этот момент, Лия вдруг поняла: она остановилась перед кустом не только потому, что он ее заинтересовал. Она ощущала опасность, исходившую от шагов позади, и хотела их переждать, – в надежде, что они прозвучат мимо…
Не вышло. Ее обхватили мужские руки, в щеку дохнуло крепким перегаром: «Тихо, не рыпайся!»
Она ударила нападавшего мужчину локтем, но он лишь еще крепче ее перехватил и потащил на густо заросший газон.
– Я только полапаю, – просипел он, – не сопротивляйся…
Но Лия сопротивлялась изо всех сил. Дважды ей удалось вырваться – дважды он ее настигал, сбивал с ног, валял по земле и лез под майку, пытаясь расстегнуть лифчик. «Дай полапаю, я не буду тебя насиловать, не псих в тюрьме сидеть – только полапаю, слышь, дай…» – дышал он ей перегаром в лицо.
На аллее появились люди, и Лия, совершив новое отчаянное усилие, вырвалась, бросилась к ним. Троица – две женщины, один мужчина – смотрела на нее с неподдельным изумлением и, пожалуй, с некоторым отвращением… Еще бы: на лице, руках и коленях у Лии земля, трикотажная майка измята и перекручена… Но эти люди быстро взяли в толк, что случилось с девочкой. Мужчина даже попытался поймать насильника, но того уже и след простыл.
Компания довела ее до Ленинградки, поймала такси и сопроводила в ближайшее отделение милиции. Дали показания как свидетели и оставили Лию на попечение стражей порядка, пожелав ей удачи.
От звонка родителям Лия всяко пыталась отбрыкаться: мама же сердечница, ее может убить это происшествие!
Но ей не вняли, позвонили домой. К счастью, трубку снял папа. И сказал, что немедленно приедет.
