мимо Хановер-клоуз…
– Как часто? – перебил его инспектор.
– Каждые двадцать минут, сэр. Регулярно.
Губы Питта тронула улыбка.
– Я знаю, как это бывает. Вы уверены, что вас нигде ничто не задержало в ту ночь? – Он намеренно оставил Лоутеру лазейку, дав возможность избежать обвинений и в то же время не лгать. – Может, были какие-нибудь происшествия?
– Нет, сэр. – Взгляд синих глаз констебля был честен. – Иногда меня и вправду задерживают, но не в ту ночь. Я был точен, как часы – ну, минута туда, минута сюда. Вот почему я заметил разбитое окно в номере втором – двадцать минут назад оно было целым. Причем на фасаде, что очень странно. Обычно грабители заходят со двора и запускают худого парнишку, чтобы тот пролез между прутьями решетки и открыл им дверь.
Питт кивнул.
– Ну, я подошел к двери дома номер два и постучал, – продолжал Лоутер. – Мне пришлось устроить адский шум… – Он покраснел. – Прошу прощения, сэр. Долго стучать, пока кто-нибудь не спустился. Минут через пять дверь открыл лакей. Полусонный. Ливрея поверх ночной рубашки. Я сказал ему о разбитом окне, и он вроде как испугался и повел меня прямо в комнату с окнами на улицу. В библиотеку. – Констебль тяжело вздохнул, но не отвел взгляда. – Я сразу увидел, что дело плохо – два стула опрокинуты и лежат на боку, по полу валяются книги, вино из графина пролито на стол у окна, а само окно разбито и на полу блестят осколки.
– Блестят? – переспросил Пит.
– Лакей зажег газовые лампы, – объяснил Лоутер. – Он был здорово напуган, могу поклясться.
– И что дальше?
– Я прошел в комнату. – Лицо констебля сморщилось, словно он вдруг вспомнил, что человек смертен. – На полу я увидел тело мужчины, сэр. Лицом вниз, вот только ноги его были немного согнуты, будто на него напали сзади, врасплох. Голова вся в крови… – Он коснулся своего правого виска, у линии волос. – На полу в десяти дюймах от него лежала бронзовая лошадь на подставке, дюймов восемнадцать в длину. На мужчине был халат поверх ночной рубашки, на ногах домашние туфли. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, можно ли ему помочь, хотя сразу понял, что он мертв. – На лице констебля появилось выражение, словно у взрослого, жалеющего ребенка. – Лакею – парню было не больше двадцати лет, точно – стало дурно, и он сел на пол. «О, боже… – сказал он – Это мистер Роберт. Бедная миссис Йорк!»
– Мужчина был мертв? – спросил Питт.
– Да, сэр, мертвее не бывает. Но еще теплый. И я точно знал, что окно было целым, когда я проходил мимо двадцать минут назад.
– Что вы делали дальше?
– Ну, понятно было, что его убили. И, похоже, кто-то забрался в дом с улицы – все стекло внутри, шпингалет отодвинут. – Его лицо помрачнело. – Но это был явно какой-то новичок: ни стекольных работ, ничего – и такой беспорядок!
Питту не было нужды спрашивать, что такое «стекольные работы». Многие опытные воры пользовались
