глазах. – Как же твоя сестра, улым, на поверхности оказалась?
– А вот это я хотел бы узнать у вас, – смутился султан. – В последний раз я видел этот кулон несколько лет назад на шее своей сестры. В тот день он должен был перейти как дар ее ребенку… на станции Аметьево…
И тут старуха округлила глаза, высунула язык, прикусила его деснами и сразу прикрыла рот рукой, словно постеснявшись того выражения, которое неосознанно приняло ее лицо.
– Подожди-ка, улым. Ты, что же, хочешь сказать, что выгнал свою сестру на Аметьево? Бедбехет[14], она что, была заражена?
– Так было нужно, – спокойно ответил султан, сжав зубы.
– Дядя, можешь не отвечать, – заступился за него Тимур.
– Помолчи, улым, а-ам? – погрозила старуха указательным пальцем. – Я хочу услышать это от нашего султана! Человека, который является главой! Который отвечает за нас! Что ж ты за человек-то такой, а?
– Люди бы не поняли меня! Поверьте, я сделал все, чтобы эта станция была безопасна для ее проживания!
– Ай, значит, правда! – старуха демонстративно схватилась за чахлую грудь.
– Моя сестра, моя красавица сестра. Думаете, я не хотел ее спасти? Лучшие лекари султаната работали над тем, чтобы скрыть поражения на ее коже. Но все попытки были тщетны. Язвы на ее теле разрастались с такой скоростью, что скрывать процесс мутации было невозможно. Она сама виновата! Нужно было меньше общаться с прокаженными! Прости…
Султан оглянулся на племянника – тот сосредоточенно нахмурился, но обсуждать сказанное не собирался, ожидая продолжения.
– Я не хотел бы ее винить. Это все из-за мужа, моего зятя. Он был хорошим мусафиром. Даже слишком хорошим. Это его и сгубило – забрел в какую-то местность, где хватил безумную дозу радиации. Не знаю, что это было, но он сошел с ума быстрее, чем его тело… ну, вы понимаете. Она проводила с ним дни и ночи, ухаживала, сколько могла. – Султан глотнул чая. – А в один день он просто исчез. Никто не знает, что с ним стало. Поговаривают, что ушел на поверхность. Лилия чувствовала себя виноватой и поэтому принялась ухаживать за другими прокаженными. Бедняжка надеялась, что от этого ей полегчает. Я говорил ей, чтобы она больше времени посвящала Тимуру, но… Я не в силах этого объяснить. Чужая душа – потемки. Мои люди вывезли ее на Аметьево, а Тимурка остался со мной. С предводителем гарибов мы условились, что я дам ему все, что необходимо, лишь бы она проводила время на их станции в комфортных условиях. И конечно, он согласился. Еженедельно десять моих мусафиров под предлогом выхода на поверхность переправляли на их станцию всевозможное продовольствие. А когда я узнал, что у нее родился ребенок, который, к тому же, внешне выглядел абсолютно нормальным, то отправился туда сам. Ведь это могло бы решить проблему с законом, который я сам же и принял…
– «О выселении прокаженных», – вставил Тимур, чтобы старухе было понятно, о каком законе идет речь.
Закон «О выселении прокаженных» был известен любому человеку
Негодяй (тат.).
