Артем Мостипан, Валерик… Даже дебильный парень Леша Лябин с пластмассовым пистолетом, из двадцатого дома, часто крутился рядом.
Народ рассаживался на лавочках. Если не хватало места – на ржавой ограде. Курили. Плевали. Девчонки пили коктейли, парни пиво. Нормально общались. Прикалывались. Когда Валерик приносил гитару – пели. Шансон, «Сектор газа», «Чумачечая весна»… Клево проводили время.
Когда Лена пришла на «Сметану», Ани там еще не было. Зато визгливый смех Дашки колол уши издалека. Палашова сидела на коленях у Витаса. Обнимала его рукой за шею. Тот шептал Дашке что-то на ухо, и она отвечала заливистыми взрывами хохота.
Витас был взрослым. Красавчик. Если бы не институт, он уже сходил бы в армию. Его отец – литовец, чем Витас очень гордился. Правда, отец давным-давно уехал на родину и сгинул там. А мать была здешней – мухачинской. Своих уральских родственников Витас называл «генетической катастрофой» и водился с местными нациками.
Кроме Дашки и Витаса на ограде курили Карен Мовсисян и Димка Шатров. Тоже из Ленкиного девятого «в». Неподалеку лениво пинались в ногомяч еще несколько мелких.
Увидев Лену, Палашова перестала ржать и, вся красная от смеха, с вызовом спросила:
– Есть курить, Куролятина?
А ведь Дашка отлично видела, что Лена не курит. Капитан Очевидность! Кроме того, могла занять у Карена и Димки. Она просто выеживалась перед Витасом. Тварь…
– Отстань, – буркнула Лена, устраиваясь на соседней, свободной лавочке.
– А что так? – не отставала Дашка, усмешливо переглядываясь с Витасом. – Ну, давай поговорим о тряпках. Тоже не хочешь?
Палашова конкретно нарывалась. Лене вдруг стало страшно. По телу побежали какие-то колющие мурашки, сковывая движения. Дискомфорт. Она вообще не любила конфликты, а тем более с такими людьми, как Дашка. Палашова гуляла в центре с гопниками. И в своем классе была лидером. С ней не связывались. Опасно. Был случай, еще в прошлом году. Палашова зацепилась языком с Васей Збродовым – одноклассником. То да се. Вася не удержался и ляпнул:
– Ты чмо, Палашова. Чмо – человек, мешающий обществу.
Дашка обиделась. Через несколько дней Васю у школы поймали какие-то пацаны и отдубасили. Гопники, в спортивных штанах с широкими лампасами и вязаных шапочках-залупках. Потом весь восьмой «б» долго таскали к бабе Саше – выясняли, кто и что. Но так ничего и не выяснили. Вася потратил на лечение целую четверть, зато Дашкин авторитет в школе поднялся на небывалую высоту. Тем не менее, скорее на автомате, чем сознательно закрывая все пути к отступлению, Лена ответила:
– Отвали, жирная корова.
Евгений Алексеевич сидел перед телевизором. У Макидонов был хороший телевизор – остатки былой роскоши. Зять, Илья Эдуардович, несколько лет занимался поставками среднеазиатских фруктов на мухачинские рынки. Дела шли хорошо, и они смогли купить трехкомнатную квартиру в новом тогда тридцать третьем микрорайоне, обставить ее и забрать к себе дедушку. Построили дачу на реке. Фазенду. Зять ездил на работу на мерседесе. Валентина Николаевна уже подумывала
