которые, как он надеялся, должны были последовать за ассамблеей гугенотов, которая тогда проходила, и до такой степени потерял самообладание после того, как отказался от Бога, что в глубине Солони, в 25 лье от Парижа, где находилась вся его недвижимость, начал укреплять свой дом, надеясь, что его примеру последуют его собратья, которые придут ему на выручку. Но он и опомниться не успел, как был окружен в своем поместье, схвачен и казнен 2 января; его поступок, расцененный как подготовка к мятежу, был пресечен. Буря, которая, казалось, нам угрожала, была остановлена, и можно с уверенностью сказать, что его смерть послужила ко благу общества, его собственному благу и благу его близких, поскольку, умирая, он вернулся в лоно Церкви, а его близкие стали полными его наследниками по указу Королевы.
Ее Величеству было гораздо труднее справиться с мятежом, к которому подстрекал герцог де Роан в Сен-Жанд’Анжели и в который он попытался втянуть всю партию гугенотов, и с ассамблеей, которая состоялась вслед за тем в Ла-Рошели, на которую не было получено высочайшего разрешения.
После завершения Сомюрской ассамблеи все ее участники отправились в свои города и веси, дабы разнести яд; герцог де Роан направился с этой целью в Сен-Жанд’Анжели – крепость, губернатором которой он стал после смерти г-на де Сент-Мема, но, не желая, чтобы де Роан там оставался, покойный Король поставил в городе в качестве своего наместника отставного кавалериста по имени Дезажо, а после его смерти передал наместничество г-ну де Брассаку, который и распоряжался им до прибытия г-на де Роана.
Королева-мать, не верившая в благонадежность герцога де Роана и убежденная в преданности г-на де Брассака, приказала, чтобы тот тщательно оберегал крепость от герцога, не желая дойти до крайних мер из опаски, как бы это не взбудоражило всю Францию и не послужило предлогом для тех, кто был готов устроить заваруху.
Противостояние длилось восемь месяцев: г-на де Брассака было трудно одолеть, не добившись этого, де Роан испробовал другой путь: при помощи своих друзей-придворных примирился с Королевой и обещал повидаться с ней, лишь бы де Брассак также поехал в Париж; согласие было достигнуто, оба были вызваны и вместе отправились в Париж.
Две недели спустя г-н Роан, сославшись на якобы захворавшего брата, попросил у Королевы разрешение навестить его и уехал, направляясь в Бретань, где находился его брат, а оттуда в Сен-Жан-д’Анжели, и там на глазах удивленных жителей изгнал старшего по гарнизону по имени Гратлу, уроженца города, верного служаку Короля; после чего выслал командира роты г-на де Брассака, который был очень пожилым человеком, присланным еще покойным Королем, и кое-кого еще. Как только весть об этом достигла двора, был собран совет во главе с маршалами де Ледигьером и Буйонским, и принялись обсуждать, следовало ли послать обратно г-на де Брассака, чтобы попытаться выгнать де Роана, пока это еще не составляло труда. Однако верх взяла робость, царившая в совете, порешили выслушать тех, кто был в Ла-Рошели, и самого г-на де Роана.
