цвете и текстуре. Он произнёс лишь одну фразу: «Теперь ты остался один. Твой путь превратился в точку. Видишь, каково это – быть тем, кто не может забыться? О такой ли Вечности ты мечтал?» Холод пронизал каждый мельчайший фрагмент моего тела и духа. Я медленно поднял глаза. И увидел… Его.
Он смотрел на меня Своим безразличным сверкающим ледяным взором. Но мне показалось, что в неохватной глубине кристальных очей едва различимою тенью затаилась печаль. Я не смел вымолвить и слова Ему в ответ, не отваживался оформить и мысли… Он… Тот, кто не должен был носить людского лица. Но обладал им. Лишённый голоса, но говорящий со мною. Развенчанный Творец, но всё же… кумир. Существо, мотивов которого я не понимал и не мог постигнуть, изо всех сил пытаясь.
Собрав последние силы и всю волю, всё так же стоя на коленях, я прижался бледной щекою к Его ногам, сжав в когтях своих онемевших пальцев полы Его траурно-чёрных одежд. И закрыл глаза. Над моим прежним миром, раскинув крылья подобно чудовищных размеров птице, простиралась Зыбь…
Я резко очнулся. Мои обсидиановые глаза молниеносно распахнулись, как после удара плетью.
Крыша. Бетон. Пламенеющее в закатном зареве небо. Что было со мною?
Сон… или предчувствие? Я не мог разобраться в произошедшем. Только тяжким грузом на душу легла неизбывная тоска. Свернувшись на холодной, влажной и блестящей от росы поверхности, обхватив колени руками, несколько суток я пролежал, глядя в никуда, отрешённый и потерянный. Я будто задержал дыхание, страшась слиться с сердечным ритмом этого чужого мира – мира людей, и потерять безвозвратно свой собственный пульс.
Глава XVI
Танатос[21]
…Я сидел на асфальте возле дороги, прислонившись спиной к фонарному столбу. Шёл дождь. Нет, это был настоящий ливень. Вода низвергалась с небес тяжёлыми серыми потоками, стекая по моей коже, но не оставляя на ней и следа. Я мог различить каждую каплю в неделимых на вид струях. Я наблюдал будто в замедленно съёмке, как водяные сферы меняют свои очертания, несясь к земле с чудовищною быстротою, дабы, раздробившись о её поверхность, слиться с бесчисленным множеством своих собратьев в бесформенные мутные лужи. Танатос. Неизбежность. Что могли дождевые капли противопоставить этой великой силе, что непреодолимо влекла их прочь из небесной обители в царство грязи и копоти? Той силе, что, дав им размеры и форму, лишала их и того и другого, разбивая в мелкую пыль и смешивая до однородности с бетонною крошкой и гарью в уродливых котловинах? Я думал… о том, как дух, сорвавшись с запредельных высот бытия Демиурга вот так же бессильно падает в материю, очерняясь и теряя изначальную Чистую Индивидуальность. Но ведь в грозовых тучах все зарождающиеся капли тоже были единородны и неразделимы. Выходит, самосознание существует лишь в период падения, на скоротечной границе меж Небом и Тьмою. Ни до, ни после того его нет. Такой сделал я вывод.
А люди всё шли и шли… безучастно и равнодушно,
Танатос (греч. Thanatos – смерть) – термин, используемый для обозначения влечения к смерти. В древней мифологии Танатос – это бог смерти.
