закуски и напитки можно было брать каждому по потребности, как при коммунизме. Между столиками сновали улыбающиеся юноши в бело-коричневой униформе и с набриолиненными волосами.
Люблю, как говорится, плотно поесть. Я составил на поднос всевозможные салатики, бутерброды, канапе, напитки и только устроился за одним из пустых столов, как к нему подошла и поставила на него поднос невысокая шатенка лет двадцати пяти – двадцати семи с короткой стрижкой. У нее было вытянутое вперед лицо, на котором выделялись большие глаза навыкате и большой губастенький рот. «До каких же пределов у нее раскрывается рот, – хмыкнул я про себя, – если он в обычном состоянии, как сейчас, например, и так-то до ушей». Но вот нос у губастенькой девицы был неожиданно миниатюрным, превосходной формы, и маленькие розовые ушки. Никогда я не обращал особого внимания на женское ушки, но вот поди ж ты, засмотрелся. Значит, на самом деле великолепные, если заставляют умиляться. На ней были синие потертые джинсы, желтая футболка и белые кроссовки.
– Разрешите? – спросила шатенка, хотя могла этого не говорить, потому что мое разрешение ей не требовалось, она уже составляла со своего подноса на столик тарелки с едой, а затем уселась по-хозяйски напротив меня.
– Смотрю, один сидишь, – проговорила она, с ходу переходя на «ты», и с аппетитом принялась за еду. Девица была сама непосредственность, явно не из столицы, потому что столичные штучки так бесцеремонно себя не ведут.
– Да, один, – признался я. – А что, спутника жизни себе ищешь? Если так, то я на роль супруга не гожусь. Я только переспать могу, а когда надоест, брошу.
Говорил я нарочито грубо, чтобы отбить у девицы охоту общаться со мной. Я, честно говоря, положил глаз на Алину, поэтому решил не тратить попусту силы на обольщение других женщин. Моя уловка удалась, девица надула свои и без того большущие губы.
– Очень ты мне нужен! – пробормотала она и, видимо от расстройства, что нарвалась на хама, стала реже работать ложкой. – Я не сплю с первыми попавшимися мне на пути мужиками.
– Ладно, не обижайся, – проговорил я примирительно. – Шутки у меня дурацкие. Как тебя зовут?
– Маша я, Лебедева, – объявила девица и вновь заработала ложкой.
– А я – Игорь Гладышев… И откуда же такая лебедь белая в теплые края прилетела? – сделал я Маше, на мой взгляд, изысканный комплимент, который, надо сказать, ей понравился.
– Из Сибири я, – ответила девушка, обнажив в улыбке два ряда не очень ровных зубов.
– Ого! – удивился я. – Действительно, из холодных краев в теплые прилетела. Давно здесь?
– Со вчерашнего дня, – сообщила девица. – А ты?
– И я вчера прилетел, – ответил я и, опережая вопрос Марии, добавил: – Из Москвы.
– А что же у вас в столице стригут так плохо? – с пренебрежением спросила Маша, выпятив нижнюю губу и
