и не найдется, за исключением каких-нибудь аборигенов в отсталых странах, знает процедуру прохождения регистрации пассажиров, паспортного и пограничного контроля, поэтому объяснять, как именно меня досматривали, проверяли паспорт и ставили печать о вылете, подробно рассказывать не следует. В общем, полчаса спустя я оказался в зоне вылета в длиннющей галерее с залами ожидания, дьюти-фри, секторами посадки, туалетами и оборудованными возле них курилками. Впрочем, вру – курилок что-то в этом году не видно. Ах да, государство курить в общественных местах запретило, и правильно сделало. Я сам не курю и терпеть не могу, когда кто-то курит, особенно женщины.
Я отыскал нужный мне сектор вылета – квадратный зал с дьюти-фри по продаже парфюмерии в центре него, но здесь еще было пусто, и я, чтобы скоротать время, стал шататься по галерее, заглядывая в магазины. Между прочим, в одном из залов ожидания заметил блондинку и брюнетку, с которыми вместе ехал в аэроэкспрессе. Они сидели рядом, та, что помоложе, брюнетка, наяривала на клавиатуре планшетника, ее спутница листала какой-то гламурный журнал. Рядом с нею чинно восседал полноватый мужчина лет под пятьдесят, одетый в летний бежевый костюм с рисунком из мелких геометрических фигур, бежевые летние туфли и сетчатую шляпу. Мужик был колоритной личностью – полноватый, с квадратным лицом, с черными блестящими глазами, густыми черными бровями, крупным носом, мощной челюстью и аккуратной бородкой «а-ля Владимир Ленин», которая была до того черной, что возникало подозрение: а не красит ли он ее в радикально черный цвет.
Пошатавшись еще немного по аэропорту, я подошел к своему сектору вылета. Народ потихоньку собирался, и я, прекратив бесцельное шатание по аэропорту, остался здесь. Наконец объявили о посадке, и к стойке у двери к телескопическому трапу вмиг образовалась очередь. И вот, когда в зале началось всеобщее движение и хвост очереди, огибающий тот самый дьюти-фри с парфюмом, все увеличивался и увеличивался, вырастая на глазах, прозвучал вскрик, а потом раздался звук удара упавшего на пол тела. Толпа шарахнулась в сторону, образовав полукруг, в котором на полу, выложенном крупной, с зеркальным блеском, кафельной плиткой, лежала полноватая женщина в темно-синих брюках, матерчатых туфлях и черной блузке. Рядом с нею валялась дорожная сумка. Женщина лежала на животе, полубоком, одна нога подтянута к животу, вторая откинута в сторону, правая рука неестественно вывернута, левая – будто выброшена вперед и вверх в приветствии кого-то. Под головой женщины с одутловатым лицом с выпученными от ужаса и боли глазами быстро растекалась лужица темной густой крови. Зрелище было страшно неприглядным и в то же время завораживающим, притягивающим взгляд. Она непроизвольно двигала руками и ногами, отчего напоминала выползшего из моря краба.
Вдруг из разом притихшей толпы вышла невысокая худощавая женщина лет шестидесяти с морщинистым злым лицом и зорким взглядом, одетая для своего возраста весьма несуразно, хотя для перелета
