что я буду вашей женой или умру, не выходя ни за кого! Я настолько люблю вас, что готова даже притворяться, пока это будет нужно. Итак, работайте и надейтесь – я ваша!
Через несколько часов Андре уехал.
Что происходило затем в замке между племянницей и древней тетушкой никому не было известно. Известно только, что после долгой и продолжительной беседы обе не пошли даже к столу, а молча разошлись по своим комнатам, каждая с красными от слез глазами.
Через два месяца тетушки не стало. Она умерла, держа Сабину за руку и все свое огромное состояние двести тысяч ливров, завещав одной Сабине. В завещании был выделен пункт, в котором значилось, что племянница наследует все, даже если выйдет замуж против воли родителей.
Последний пункт весьма потешал графиню Мюсидан. Она говорила, улыбаясь:
– Перед смертью наша тетушка, видимо, рехнулась.
Но древняя старушка не только не «рехнулась», как считала графиня Мюсидан, а скорее прозрела, потрясенная юной любовью.
Возвратясь на зиму в Париж, Сабина стала совсем свободной: прислуга в отелях, положим, подсматривает не меньше, чем лакеи, но по части доносов родителям… Такого в Париже не водится!
Глава 9
Еще не начав посещать Андре, Сабина обрела глубочайшую уверенность в его благородстве, чести и уважении к ней. Без этого она никогда бы не решилась на подобный шаг…
После приветствия Сабина поспешила развязать широкие ленты своей шляпы и передала ее своей горничной Модесте.
– Как вы меня находите, мой друг? – спросила она у молодого живописца.
Восторженное восклицание было ей ответом.
– Вы меня не поняли, Андре! Я хотела сказать, что для портрета без шляпы, пожалуй, лучше, – краснея, заметила Сабина.
Сабина Мюсидан была красавицей в полном смысле этого слова, но красота ее была полной противоположностью красоте Розы, и сравнивать их мог только Поль в злую минуту… Красота первой, напоминала о рафаэлевских мадоннах, красота второй – о вакханках.
Выражение лица Сабины свидетельствовало о живости ее ума, и вместе с тем было полно детской прелести и обаяния, что действовало на душу возвышающе.
Глаза Розы пылали огнем и будили лишь земные страсти.
К тому же, чтобы оценить всю прелесть Сабины Мюсидан, надо было непременно знать ее: с первого взгляда она не поражала и не блистала ничем, и долго могла оставаться незамеченной, как драгоценная картина в скромной раме на чердаке деревенской церкви.
Но зато, если кто-нибудь замечал ее, то не было сил оторваться от созерцания ее высокой красоты: строгий профиль, полузакрытые бархатные глаза, в которых, как в зеркале, отражалась вся ясность возвышенной души…
Сабина была брюнеткой, но не той жгучей, смуглой, а с самым прозрачным, матовым цветом лица. Для портрета она избрала самую простую, давно вышедшую из моды прическу, которая ей шла как нельзя лучше. И вот касательно этой прически и задала она Андре свой вопрос.
