серьезно, никаких шуток не позволяю.
– Когда мы начнем работать?
– Сейчас же, так как твоя очередь мыть посуду.
Молча вымыв посуду, Дитер долго мыл в ванной руки, тер их одеколоном; вернувшись в комнату, сердито сказал:
– Я мог поселиться в отеле, есть нормальную пищу. Мы все равно не работаем, только болтаем, господин полковник.
– Не много же тебе нужно, чтобы сорваться. – Гуров отложил газету.
– Я хочу работать.
– Мне безразлично, что ты хочешь, – ответил Гуров. – Объясняю два раза – первый и последний. Ты выполняешь мои приказы либо просьбы, что одно и то же. А чтобы твое сопливое самолюбие не бушевало, один раз объясню. Ты слово «сопливое» понимаешь?
– Понимаю, доктор. Ты хочешь сказать, что я совсем маленький.
– Маленький, и у тебя мокрый нос. Я совершенно не обязан тебе все объяснять, но сделаю исключение.
– Как иностранцу, – попытался пошутить Дитер, стыдясь своего срыва из-за какой-то ерунды.
– Именно, – кивнул Гуров. – Своему оперативнику я бы ничего объяснять не стал, отправил бы его к маме и взял бы другого, поумнее. Ты не можешь жить в гостинице по многим причинам. Ты должен привыкать к нашей жизни, еде, привычкам, ко мне лично. Там, куда мы лезем, мои извилины будут забиты до отказа, я не должен думать, что тебе можно сказать, а чего нельзя – обидишься. Обидчивый оперативник хуже покойника. Спроси: почему?
– Почему, доктор?
– Покойник никогда не подведет. Ты не можешь жить в гостинице, так как нам нужны твои марки, которые мы сегодня поменяем на рубли. Мы с тобой деловые люди, авторитеты, уж завалящий миллион у нас быть должен. А где его взять? Ты не можешь жить в гостинице, потому что тебя там могут увидеть люди, с которыми мы можем позже встретиться. Они очень удивятся, что человек, который прилетел в Россию со столь деликатной миссией, живет в интуристовской гостинице и светится на глазах спецслужб. Ты не можешь…
– Простите, доктор, я понял, – перебил Дитер.
– Ты ничего не понял, так как не знаешь, что тебя ждет, но жизнь тебе объяснит. И если ты сумеешь вернуться в свой мытый, сытый Мюнхен, зайдешь в церковь и поставишь свечку. Ты хотел работать? Иди сюда.
Гуров легко поднялся, встал у входной двери, поставил Дитера рядом.
– Задача. Ты пришел в квартиру с человеком, которому не доверяешь, но показывать этого не можешь. Понял?
– Понял, доктор.
– Раз пришел, проходи. – Гуров указал на комнату, пошел вперед, взглянул в сторону ванной и туалета, пробормотал: – Свет гасить надо. – Подошел, щелкнул выключателем.
Дитер стоял на пороге комнаты, оглядывался, сыщик приблизился к нему сзади, ткнул носком ботинка под коленку, ударил кулаком за ухо, когда немец начал падать, добавил ногой. Дитер тяжело грохнулся на пол, держась за голову, поднялся на четвереньки, смотрел ошарашенно. Гуров вытянул указательный палец, прищурился и сказал:
– Ты опоздал, парень. – Вернулся к входной двери, спокойно, словно
