эти брамины совершенно бесполезны. Я посылала им подарки, деньги и снова подарки, и они пророчествовали.
– А, – протянул Ким с бесконечным презрением, – они пророчествовали! – Профессионал не мог бы выразить больше презрения.
– И только тогда, когда я вспомнила моих богов, молитвы мои были услышаны. Я выбрала благоприятный час, и, может быть, святой человек слышал о настоятеле Лунг-Чосского монастыря? Я обратилась к нему, и вот в свое время случилось то, чего я желала. Брамин в доме отца сына моей дочери говорил, что это произошло благодаря его молитвам – маленькая ошибка, которую я разъясню ему, когда мы достигнем конца нашего путешествия. А потом я поеду в Буддах-Гайя, чтобы принести жертву за отца моих детей.
– Мы идем туда.
– Вдвойне благоприятное предзнаменование, – прощебетала старая дама. – По крайней мере, второй сын!
– О, Всеобщий Друг! – Лама проснулся и просто, как ребенок, удивленный, что лежит в чужой кровати, позвал Кима.
– Иду! Иду, Служитель Божий! – Он бросился к костру и нашел ламу, окруженного блюдами. Горцы относились к нему с видимым обожанием, южане имели угрюмый вид.
– Убирайтесь! Прочь! – крикнул Ким. – Разве мы едим публично, как собаки?
Они закончили ужин в молчании, несколько отвернувшись друг от друга. На закуску Ким выкурил туземную сигаретку.
– Не говорил ли я сотни раз, что юг – хорошая страна? Вот здесь добродетельная, высокорожденная вдова горного раджи. По ее словам, она отправляется в паломничество в Буддах-Гайя. Она присылает нам эти блюда, а когда ты хорошенько отдохнешь, она желала бы поговорить с тобой.
– И это тоже твое дело? – спросил лама, запуская глубоко руку в бутылку из тыквы, наполненную табаком.
– А кто же оберегал тебя с тех пор, как началось наше чудесное путешествие? – Глаза Кима весело бегали, когда он выпускал из ноздрей едкий дым, который стелился по пыльной земле. – Разве я не заботился, чтобы тебе было удобно, Служитель Божий?
– Да будет благословение над тобой. – Лама торжественно наклонил голову. – В моей долгой жизни я знавал многих людей и немало учеников. Но ни к одному из людей – если только ты рожден от женщины – не влекло так мое сердце, как к тебе – внимательному, мудрому и любезному, но все же несколько напоминающему дьяволенка.
– А я никогда не видел такого священнослужителя, как ты. – Ким внимательно разглядывал все морщины желтого лица. – Нет еще и трех дней, как мы идем вместе, а мне кажется, что прошло уже сто лет.
– Может быть, в одной из прежних жизней мне было дозволено оказать тебе какую-нибудь услугу. Может быть, – он улыбнулся, – я освободил тебя из западни, или, поймав тебя на крючок в то время, когда я не был просвещен, я бросил тебя в воду.
– Может быть, – спокойно сказал Ким. Он часто слышал такие предположения из уст многих людей, которых англичане не считали наделенными воображением. – Что касается женщины в повозке, запряженной волами, то, я думаю, она желает
