ХоупУничтожая суеверие, мы не уничтожаем религию.
В большинстве случаев мы держимся за Бога для того, чтобы отомстить жизни, чтобы наказать ее, чтобы показать, будто способны обойтись без нее, будто мы нашли нечто лучшее, а еще мы держимся за Бога из-за страха перед людьми.
Весь религиозный облик современного мира обусловлен отсутствием в древнем Иерусалиме лечебницы для душевнобольных.
Богам нужна вера, а человеку нужны боги.
Никогда не увидишь, чтобы животные впадали в нелепые и часто ужасные безрассудства магии и религии. Только человек ведет себя с такой не имеющей никакого оправдания глупостью. Вот цена, которую ему приходится платить за то, что он разумен, но пока еще разумен недостаточно.
Религия осталась с нами со времен младенчества нашего рассудка; она исчезнет, когда нашими руководящими принципами станут разум и наука.
Все потусторонние миры порождены страданием и бессилием – и тем коротким безумием счастья, которое испытывает только величайший страдалец.
Гарантия, что наша душа продолжит жизнь в мире ином, является самым важным, если не всем вообще, чего мы ищем в религии. Бог вызван к реальности только нашим естественным и необходимым оптимизмом.
Самый прекрасный опыт, какой нам доступен, есть опыт таинственного. Это – данное нам от природы чувство, стоящее у колыбели подлинного искусства и подлинной науки. Любой, кому такое чувство не знакомо и кто больше не способен удивляться и восхищаться, все равно что мертв, и глаза его застилает туман. Этот самый опыт таинственного – даже если и замешанный на страхе – породил религию. Знание о существовании чего-то непостижимого для нас, ощущение нами глубочайшего разума и ослепительной красоты, доступных нам только в их самых примитивных формах, – именно это знание и это ощущение порождают истинную религиозность. В этом смысле и только в этом смысле я глубоко религиозный человек.
III
Что касается богов, то имеются такие, которые отрицают само существование божества; другие говорят, что божество существует, но беспробудно спит, ничем не интересуется и ничего не желает. Третьи признают существование божества и наличие у него неких планов, но лишь по вопросам великим и божественным, а не относительно чего-либо земного. Четвертые признают интерес божества как к небесному, так и к земному, но лишь вообще, а не касательно каждого человека. Пятые, к числу которых принадлежали Одиссей и Сократ, восклицают: «Я и шелохнуться не могу без того, чтобы Ты об этом сразу же не узнал!»
Полезно, чтобы боги были, а поскольку это полезно, то давайте верить, что они есть.
