ее на нашу следующую встречу.
– Что это за вещь?
– Конверт с несколькими старинными бумагами. Это нечто вроде фамильной реликвии. Не бойтесь, он нетяжелый. С некоторых пор я опасаюсь хранить их здесь или в моей квартире. Видите ли, – он замялся, – за последнее время меня пытались несколько раз ограбить. И мне кажется, вам я могу довериться, тем более вы абсолютно вне всего этого…
Кася вышла из церкви с хорошо ей знакомым неприятным чувством, что она снова впуталась в какую-то историю. И исход, как и полагается, ей был совершенно не известен. Небольшой надежно заклееный конверт из коричневой оберточной бумаги лежал в ее сумке, и она дала себе слово ни при каких обстоятельствах его не открывать.
Через пару дней Кася вернулась к знакомой церкви. Зашла, в который раз удивившись атмосфере покоя, и терпеливо присела на скамью. Отец Антонио был занят разговором с высоким не очень похожим на итальянца человеком. Касю он даже не заметил, тем более беседа эта была не очень приятной. Во всяком случае, священник не улыбался и несколько раз раздраженно помотал головой. Но незнакомец уходить не собирался. Кася посмотрела на время, прошло уже больше получаса, а разговор продолжался. Поразмыслив, решила вернуться к вечерней мессе. Однако закрутилась в римском водовороте и к церкви вернулась только около десяти часов вечера. К ее удивлению, двери оказались открыты, хотя свет был уже выключен. Несколько лампадок горели перед ликом Мадонны и распятием. Кася заколебалась, но внутрь все-таки зашла. Церковь была пустынна. Кася прошла по центральному проходу к алтарю. Нащупала в кошельке мелочь и опустила в прорезь автомата. Тут же перед ликом Мадонны автоматически зажглось несколько электрических свечей. Кася не любила это нововведение, она предпочитала настоящие свечи, но выбора ей никто не предоставлял.
Как ни странно, но без отца Антонио церковь казалась совершенно другой. Что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Словно благодати, которую она почти физически ощущала в свой прежний приход, стало гораздо меньше. В окружающем сумраке лик Мадонны был неожиданно строгим и скорбным, а глаза смотрели печально, словно ей все теперь было известно заранее, и надежда на чудо иссякла. Даже лица святых изменились – они смотрели тревожно и со странным укором.
Девушка развернулась и направилась было к выходу и только в этот момент заметила, что в церкви она была не одна. Неприятный холодок пробежал по спине. Прямо перед ней, глубоко наклонившись, сидел человек. Лица его в полумраке видно не было, но ей показалось, что это был мужчина. Он поднял голову и уставился на Касю. Внезапный страх парализовал ее, и она застыла на месте. Больше всего на свете ей хотелось убежать, но какое-то странное чувство удерживало на месте. Она словно ждала чего-то. Тем временем мужчина зашептал. Но тихие слова эти в церковной тишине прозвучали неожиданно отчетливо:
– Все ли грехи может простить Мадонна? Великодушна ли и милосердна ли она на самом деле?! И все ли можно простить… – последние слова заглушили рыдания.
Касе стало окончательно не по себе, она промычала
