читал, – сдержанно говорил в трубку Константин Васильевич. – К сожалению, недостаточно… На основании положения, утвержденного Совнаркомом СССР… Да, могу зачитать. – Председатель приемной комиссии пододвинул к себе несколько машинописных листов. – Вы слушаете?.. Цитирую пункт третий: «…комплектуется из числа лучших учащихся средних школ мужского пола, прошедших специальную медицинскую комиссию…» Почему не лучший? Да у него четыре посредственные оценки в табеле… Простите, товарищ капитан первого ранга, я не успел дочитать этот пункт: «…окончивших отлично или хорошо семь классов средней школы». Как видите, совершенно четкий критерий… На исключения не правомочен. Мы с вами люди военные и знаем, что изменить приказ может только тот, кто его подписал. Рекомендую ходатайствовать через Совет Народных Комиссаров… У вашего племянника есть другой, более надежный путь – окончить хорошо восьмой класс обычной школы, и тогда мы его примем через год. Обязательно примем.
Константин Васильевич устало положил на рычаг телефонную трубку, посмотрел на Майдана и сказал:
– Ну, давай знакомиться. Где твои документы? Та-ак! «Живой и любознательный… гм… ребенок…» Насчет живости пока поверить трудно. Любознательность? – Он заглянул в табель и улыбнулся. – Любознательность налицо! Ребенок? – Тут председатель комиссии внимательно осмотрел Димку. – Действительно ребенок! Сколько в тебе роста?
Димка затрепетал, сердце сжалось: «Сейчас откажет», но ответить на вопрос не успел, потому что дверь кабинета распахнулась и в него вступила солидная дама, ведя за собой длинноносого мальчишку.
– Товарищ Радько! – обратилась дама к председателю приемной комиссии. – Мой муж…
– Скажите сразу: сколько троек? – перебил ее председатель комиссии.
– Только одна, по химии, – вздохнула дама и положила табель на стол.
– Первая четверть – «отлично», вторая – «хорошо», третья – «отлично», – громко читал Константин Васильевич, – последняя четверть – «три». Годовая оценка тоже три, то есть посредственно. Итог удивителен. В чем дело?
– Видите ли, мой Гена… – начала объяснять дама.
– Сам расскажи, Геннадий, – опять не дослушал Радько.
– Ну, на контрольной работе, – шмыгнул носом парень, – разбавил в классе чернила соляной кислотой.
– Вот оно что! – рассмеялся председатель комиссии. – Видно, здорово пересолил? А? Ладно, предлагаю дать ему направление к медикам.
Члены комиссии улыбались и кивали головами. Генка схватил бумажку, и его как ветром выдуло из кабинета. Мамаша слегка растерялась. Она приготовила длинную убедительную речь. Речь не пригодилась. Теперь она не знала, что делать. Не выходить же ей из кабинета просто так!
А Радько уже снова смотрел на Димку.
– Так как насчет роста? Вот если дашь обещание подрасти…
– Честное пионерское! – с чувством воскликнул Майдан. – Подрасту! Обязательно! – И вздрогнул от общего хохота.
