еще некоторое время, как он шуршал в чаще, потом все стихло. Вот так это случилось.
Ден и Уна глубоко вздохнули.
– А что же было потом с Гугом? – спросила Уна.
– И с мечом? – спросил Ден.
Пек посмотрел на луг, который, спокойный и прохладный, расстилался в тени Холма Пека. В траве крякал коростель; в ручье прыгали маленькие форели. Из ольховой чащи вылетела большая белая ночная бабочка и покружилась около детских головок; легкая дымка тумана поднялась над ручьем.
– А вы действительно хотите знать это? – спросил Пек.
– Да, да, – ответили дети. – Ужасно хотим.
– Отлично. Я обещал вам, что вы увидите то, что увидите, и услышите то, что услышите, хотя бы это случилось три тысячи лет тому назад; но теперь, мне кажется, если вы не пойдете домой, ваши домашние будут вас искать. Я провожу вас до ограды.
– А ты будешь здесь, когда мы опять вернемся? – спросили брат и сестра.
– Конечно, коне-ечно, – ответил Пек. – Я уже пробыл здесь довольно долго. Только погодите одну минутку.
Он дал каждому из детей по три листика: один дубовый, другой тисовый, третий терновый.
– Покусайте их, – сказал Пек, – не то, пожалуй, вы станете дома болтать о том, что видели и слышали, и – если только я знаю людей – ваши родители пошлют за доктором. Кусайте же.
Брат и сестра стали грызть листики и пошли рядышком к ограде усадьбы. Подле калитки стоял их отец.
– Ну, как шло представление? – спросил он.
– О, чудесно, – ответил Ден, – только позже мы, кажется, заснули. Было так тепло и тихо. Ты не помнишь, Уна?
Уна покачала головой и ничего не сказала.
– Понимаю, – сказал отец и продекламировал стихи: «Поздно вечером Кильмени пришла домой; она не могла сказать, где была, и не помнила, что видела». Но почему ты жуешь листики, дочка? Из шалости?
– Нет, я делаю это зачем-то, но зачем именно – не могу сейчас вспомнить.
И ни брат, ни сестра ничего не помнили, пока…
Юноши в замке
Через несколько дней дети ловили рыбу в том ручье, который вот уже много столетий прорезает мягкую почву долины. Вершины деревьев сплетались над ним, образуя длинный коридор; сквозь их листву пробивался солнечный свет и пятнами, кружками и полосками падал на берег и на воду. В зеленом коридоре виднелись мели из песка и гравия, старые корни и упавшие стволы, поросшие мхом и покрытые красными от железистой воды рисунками. Тонкие и бледные стволы наперстянок тянулись к свету; рядом с ними поднимались кусты папоротника, покачивались застенчивые, вечно жаждущие воды цветочки, которые не могут жить без влаги и тени. От движения проворных форелей рябь бежала по тихой поверхности заводей, которые между собой соединялись узкими полосками воды, а с широкими темными заливами ручья были связаны журчащими протоками. Только во время половодья и самый ручей, и заводи, и отдельные
