you alright?
Я лишь молча его разглядывала и диву давалась, какой же он большой, затем поняла, что нужно что-то ответить, иначе он решит, что в результате мощного столкновения я проглотила язык.
– Yeah, I’m okay, don’t worry. – «And be hap-py», – чуть не добавила я, но вовремя остановилась и хихикнула, вспомнив песню.
То ли я так неестественно хихикнула, то ли негр был воспитан до невозможности, короче, он продолжил приставать ко мне:
– Are you hurt? – То есть «Вы не ушиблись?».
– No, I’m fine. – Подумала и зачем-то сказала: – Thank you.
– Are you sure that you’re okay?
– Вот пристал, – вполголоса проговорила я, немного отвернувшись, затем снова посмотрела на него. – I’m sure. Thanks again. Bye.
Негр как-то странно улыбнулся, я обошла его и быстренько влетела в зал, откуда он выходил. Зал был пуст, не считая пары-тройки туристов, таких же одиноких и отбившихся от группы, как и я. Вот неудача, а!
Я немного постояла, глядя в серый пол, затем, настроив себя подобающим образом, подошла к ближайшей картине и стала ее изучать. Не дождетесь от меня слез! Я прекрасно проведу время одна! Я сама найду все самое знаменитое и сама сумею это проанализировать! Потом меня же и возьмут сюда работать гидом!
Я нашла Пабло Пикассо. Первого взгляда на его работы хватило, чтобы уяснить для себя раз и навсегда: авангардизм я не понимаю.
– Why are you frowning? Don’t like it?
Я вздрогнула и обернулась. Ей-богу, мне почудилось, словно сам Пикассо решил мне выразить свое возмущение по поводу моего неодобрения его работ. Но это был всего лишь новый знакомый. Негр. И что он пристал ко мне, в самом деле? Если б на моей голове красовалась сотня африканских косичек, а лицо было б замазало гуталином, я бы решила, что ему нравлюсь. А светлая кожа и белобрысый хвостик… Его что, на экзотику потянуло? Или у них в Африке женщины закончились?
Значит, почему я хмурюсь? Что ж, мне действительно не нравится.
– You’re right, I ain’t in delight. – То есть «Вы правы, я не в восторге».
Негр приподнял черные брови.
– Are you a poet?
Поэтесса ли я? Хм… Что тут поделаешь, я действительно часто говорю стихами. Даже на английском языке. Это выходит совершенно непреднамеренно.
– Отстань, Африка… – пробормотала я полушепотом, а негр хитро прищурился. – Yes, I am, – не стала я спорить.
– What’s your name?
Ну вот, докатились! Столько русских мужчин мимо прошло, и никто из них не догадался спросить мое имя! А тут негр… О чем я с ним разговаривать-то буду? Зачем он со мной пытается познакомиться?
– Кукарача, – с вызовом ответила я и скорее удалилась из комнаты. Вслед мне раздался пугающий раскатистый папуасский смех.
– Вот ты где! – обрадовался Паша, наткнувшись на меня возле полотна Гогена. – Я уж думал, что потерял тебя навеки! Мне так страшно стало, не поверишь!
Неизменные лохматые черные самойловские волосы стояли сейчас и вовсе дыбом,
