без ведома Элен и Мэри: Гленарван не хотел пугать их.
Эти меры были необходимы. Неосторожность и даже простая небрежность могли обойтись дорого. Впрочем, не одни наши путешественники опасались злоумышленников – жители уединенных городков и скваттеры на своих стоянках принимали также меры предосторожности против нападения и всяких неожиданностей. Уже в сумерки все дома запирались. Собаки, спущенные с цепи, заливались лаем при приближении посторонних. У каждого из пастухов, загонявших на ночь свои огромные стада, висел на луке седла карабин. Такие чрезвычайные меры были вызваны известием о преступлении, совершенном на Кемденском мосту. Многие колонисты, спавшие до тех пор с открытыми настежь дверями и окнами, теперь, как только смеркалось, запирались на все засовы.
Также и администрация провинции приняла меры, свидетельствующие о ее бдительности и усердии. В окрестности были разосланы отряды туземных жандармов. Телеграммы стали доставляться под охраной. Раньше почтовая карета разъезжала по большим дорогам без конвоя, а в тот день, когда отряд наших путешественников пересекал большую дорогу из Кильмора в Хиткот, мимо него промчалась, поднимая облака пыли, почтовая карета, и как ни быстро неслась она, Гленарван успел заметить блеснувшие карабины полисменов, скакавших у ее дверец. Можно было подумать, что еще не кончилась та мрачная пора, когда вслед за открытием золотых россыпей на Австралийский материк устремились подонки населения Европы.
Проехав с милю от Кильморской дороги, колымага очутилась в огромном, простиравшемся на сотни километров лесу с гигантскими деревьями. Впервые после мыса Бернулли путешественники попали в такой лес. У них вырвался крик восхищения при виде великанов-эвкалиптов в двести футов вышины, с их губчатой корой до пяти дюймов толщины. На этих стволах в двадцать футов в окружности, изборожденных ручейками душистой смолы, не было видно ни единой ветки, ни единого сука, ни единого случайного отростка, даже узла. Выйди стволы эти из рук токаря, они не могли бы быть ровнее. Казалось, что высятся сотни изготовленных по одному и тому же стандарту колонн. А завершались они на громадной высоте капителями из круто изогнутых ветвей, на концах которых росли симметрично сидевшие листья и крупные цветы, похожие на опрокинутые урны.
Под этой вечнозеленой завесой свободно двигался воздух, высушивая почву. Деревья росли так далеко друг от друга, что между ними, словно по просеке, могли свободно проходить стада быков, проезжать всадники и телеги. То была не лесная чаща с ее колючими кустами, не девственный лес, загроможденный свалившимися стволами, опутанный цепкими лианами, через которые только топор и огонь могут проложить дорогу пионерам. Ковер травы у подножия деревьев, завеса зелени по их вершинам, длинные, уходящие вдаль ряды стройных стволов, отсутствие тени и прохлады, какой-то особенный свет, будто процеженный через тонкую ткань, однообразно расположенные пятна света, четкая игра отблесков на земле создавали причудливое, изобилующее неожиданными эффектами зрелище.
