покаяния бедной душе, только тебе придется вести моего осла. Глаза мои плохо видят, я не могу управлять им в этой темноте, а своего старого слугу я отпустил сегодня.
Через несколько минут по крутой горной тропинке шел мальчик и вел осла, на котором сидел престарелый священник. По узким ущельям и по крутым спускам, по неудобным подъемам осторожно пробиралось умное животное. Наконец путники очутились в густом дубовом лесу. Жутко было мальчику, но старик ничего не боялся. Он только читал молитвы и молил Господа вовремя привести его к умирающей и помочь ему успокоить душу и облегчить сердце старой грешницы. Дон Педро был до того погружен в молитвы и благочестивые мысли, что точно проснулся, когда какие-то люди остановили осла, его самого схватили за руки и вытащили из седла. Это были разбойники. С криком отчаяния мальчик бросился бежать и вскоре скрылся в соседних кустах.
– Ну, старый, где у тебя деньги? – закричал атаман.
– У меня ничего нет, кроме молитвенника и запасных даров, которые я вез к умирающей.
Тем не менее разбойники обыскали патера, отняли у него тощий кошелек с несколькими медными монетами, взяли святыню – дарохранительницу и с досады, что не нашли ничего больше, стали бить старика и смеяться над ним.
– Я слышал, – сказал один из них, – что этот старик – колдун. Недаром он такой старый.
– Мне же говорили, – обратился другой к атаману, – что у него где-то в горах спрятаны несметные богатства.
– Ну, потолкуем, что с ним делать, – сказал атаман, – а пока до поры до времени свяжем его и положим на траву.
Старику связали руки и ноги. Он не сопротивлялся, да и не стоило бороться. Он был один, а их – семь человек, и все такие рослые, здоровые малые.
Отойдя в сторону, разбойники принялись совещаться. Они долго спорили, кричали, бранились, наконец решили подвергнуть священника ужасной пытке – привязать его повыше к дереву и разложить под ним костер, чтобы огонь жег подошвы его ног.
– Тогда старый колдун сознается, куда он запрятал свои богатства, – с усмешкой сказал жестокий атаман и подошел к дону Педро.
Между тем старик-священник не думал о своей судьбе. Он горевал только, что ему не удалось попасть к Хуаните, и мысленно молил Господа отпустить ей грехи и успокоить ее грешную душу.
– Ну, – сказал атаман, – готовься, старикашка. Если ты сейчас не скажешь, где спрятаны твои деньги и богатства, мы разложим под твоими ногами огонь, и он заставит тебя сознаться.
– У меня одно сокровище – моя вера. Одно богатство – любовь к людям и молитва, – спокойно ответил дон Педро. – Не бери же греха на душу, не мучь беззащитного старика, лучше отпусти меня. Я тороплюсь к умирающей. Мне нужно успокоить ее, и я боюсь опоздать в Кампаньону Эрмозу.
– Старый скряга, – проворчал атаман. – Не хочешь сознаваться – пеняй себя!
И через мгновение горящие угли жгли обнаженные ноги дона Педро. Его лицо исказилось от жестокой боли, но он, забывая о себе, продолжал
