а сердце пустилось вскачь. Хотела бы она испугаться или возмутиться, куда там! Все силы ушли на то, чтобы не изогнуться со сладким стоном.
– Давай выслушаем сначала твою идею. Говори.
Как ему вообще удается разговаривать, когда он все еще в ней и его движения становятся все настойчивей, а руки не останавливаются ни на миг?
Ольга вцепилась в слово «идея», которое было ее единственным спасительным кругом в бушевавшем океане цвета воронового крыла.
Она сказала, перемежая слова стонами:
– Поехали… ко мне.
– Хм, – отозвался он. – Почему к тебе?
Хороший вопрос, Воронцов, так держать!
Босса, похоже, вообще ничем с толку не сбить, раз он способен не только говорить, но и логично мыслить в таком состоянии. Ольге вот удавалось с трудом. Она едва выдерживала этот напор со всех сторон.
Говорить правду никак нельзя. А значит, нужно срочно соврать и сделать это максимально убедительно. Настолько, чтобы Воронцов кинулся за ней, не раздумывая.
Ольга собрала всю волю в кулак и сказала:
– Только дома… я смогу полностью расслабиться, чтобы… Чтобы…
Она позволила его пальцу немного проникнуть в себя.
Воронцов с ответом не спешил. Задумался. Ну же, решайся.
– И часто ты водишь домой клиентов?
Никого она домой не водила – ни клиентов, ни тем более боссов. У нее даже кота не было, потому что она постоянно пропадала на работе. Так что врать даже не пришлось.
– Ты первый.
Говорить она не боялась – даже родная мать не узнала бы сейчас ее голос, искаженный до хриплого шепота.
– Так понравился? – хмыкнул Воронцов.
Хотелось врезать по его самодовольной физиономии, но не сейчас, когда второй оргазм был уже близко.
После. Точно. Она врежет ему после.
– Очень понравился, – выдохнула Оля.
– Тогда поехали, – быстро согласился Воронцов. – И там продолжим?
Оля мотнула головой.
– Сейчас? – не поверил Воронцов.
Оля кивнула.
Нельзя собираться на дело, когда только и можешь, что думать о том, как можно скорее кончить. Сначала второй оргазм, а потом она снова будет логично мыслить. Насколько это вообще возможно после виски.
– Как скажешь, но в этот раз пока без меня.
Он из нее не вышел. Ни откуда.
Господи, нет, она все-таки безнадежно испорченная. Почему ей так нравится чувствовать его везде и сразу? Она задрожала всем телом, шире раздвигая ноги. Хотя куда еще шире.
– Черт, какая ты горячая, – пробормотал он, когда Оля, пыталась отдышаться от второго оргазма за вечер. – Поехали скорее.
Воронцов приподнял ее со своих бедер, посадил рядом, а сам занялся своей одеждой. Куда-то отшвырнул использованный презерватив, а после нашел и протянул Ольге разорванную блузу. Пока она приводила в порядок одежду, Воронцов осушил последний
