и в деле рыскающих на свободе бестий. Между тем сама идея снова столкнуться с фауной анклава вызвала в нем дрожь. «Не все могут быть героями», – подумал алхимик со злостью.
Грустные размышления были прерваны звуком тяжелых шагов, похоже, его домработница пришла на работу. Писклявый мальчишеский голос свидетельствовал, что пришла с малолетним сыном. Рудницкий закусил губу, в этот момент он бы хотел, чтобы Оконёва забыла про свои обязанности. К сожалению, сорокалетняя крепкая баба из-под варшавской Зеленки была такой же неуклюжей, как и добросовестной. Ну и, в конце концов, он ее нанял не из-за интеллектуальных качеств…
– О, Иисусе милосердныя! – Женщина заламывала руки, остановившись на пороге. – Нажралися! – добавила она осуждающим тоном.
– Не могли бы вы говорить потише? – попросил Рудницкий.
Он не пытался оправдываться: колоннада пустых бутылок и царящий в квартире бардак говорили сами за себя.
– Алхоголикам всегда громко, – прокомментировала она хмуро. – И хужее тем, хто напивается один. И со стакана. Божья милость!
Рудницкий через силу сконцентрировал зрение – на столе стоял только один стакан. Похоже, россиянин свой забрал в кровать.
– Марек, – сказал он хриплым голосом сыну Оконёвой, – сбегай в книжный Шиллера в Новом Свете и купи мне книгу Ивана Блиоха «Будущая война». Все тома. Запомнил? Иван Блиох.
– А что там запоминать? – шмыгнул веснушчатым носом мальчик. – Блиох, «Будущая война». А на конфеты дадите? – спросил он хитро.
– Дам, но как вернешься. А сейчас держи, – алхимик протянул пять рублей.
Золотая монетка исчезла в не слишком чистой ладошке, и Марек побежал к дверям.
– Только бы покупать книги, – пробубнила женщина. – И пить. Чё такое?
– Я бы попросил вас потише, – застонал Рудницкий. – И не убирайте в спальне, чтобы не разбудить их благородие.
– Какое снова их благродие? – перепугалась домработница. – Это ж из господ? Тот, кто пьет кровушку из работников и девушек соблазняють?
Алхимик поднял банку и сделал несколько глотков кислого, освежающего рассола.
– Какое их благродие? Нормальное, русское. Вижу, вы снова читали социалистические листовки и дешевые романы, – заметил он. – Стыдно! А в костеле говорили, что нужно остерегаться красной чумы… И в кого же в этот раз влюбился прекрасный принц? Нет, не говорите! Я сам угадаю. В служанку!
– Не в служанку, а в дочь бедной вдовы, – с обидой в голосе ответила женщина. – А благородий я боюся. И моя нога не появится в этом доме, пока благородия тутай будут!
Рудницкий прикрыл глаза, пытаясь игнорировать грохот в висках. Несмотря на все недостатки Оконёвой, она была кристально честна, чего не скажешь об остальных, нанятых еще его дядей. А сейчас, больше чем когда-либо, он не мог себе позволить незнакомых людей в доме. Уборка предполагала слишком много возможностей для кражи.
– Он
