Право впервые голосовать на выборах я получил еще до отъезда из Блакеберга и планировал отдать свой голос за социал-демократов. Отчасти потому, что еще дома симпатизировал левым, отчасти потому, что альтернативные варианты казались отвратительными. Что-то с этими буржуазными мордами было нечисто, а Пальме оставался Пальме.
Сначала темнота не имела значения. Был сентябрь, стояло бабье лето, и у меня был медовый месяц с городом, куда я устремлялся за светом и воздухом. Я проводил дни, слоняясь по округе, или никуда не ходил. Обычный житель Стокгольма.
Я захаживал в кондитерскую в башне Кунгстурнет, пил там кофе с молоком, читал Стига Дагермана и интересничал. А иногда часами простаивал перед экранами в музыкальном отделе универмага «Оленс» и смотрел клипы Мадонны, «Уэм» и «А-ха». В том же отделе я иногда воровал пластинки: выносил их, прикрыв рукой. По вечерам и по ночам занимался фокусами.
В конце сентября в Копенгагене должен был начаться конкурс иллюзионистов всей Скандинавии, и я задался целью занять первое место в категории микромагии – фокусов в прямом контакте со зрителем. Победа в конкурсе украсила бы мое резюме, если бы мне пришлось наниматься в какой-нибудь ресторан, чтобы выступать перед посетителями. Микромагия требует технического мастерства, потому что зрители находятся всего в нескольких метрах от тебя. Движения рук должны оставаться незаметными.
Когда мне было тринадцать, я целую неделю проходил, пряча в ладони монетку в пять крон, чтобы натренировать естественные движения пальцами и ничем не выдавать, что в руке что-то есть. Когда мне было пятнадцать, натер кожу на этой же ладони до крови, чтобы получился бугорок, который позволил бы проделывать трюк с монетой, обманувшей земное притяжение. Фокусы стали моей страстью и моим призванием.
Два раза я занял второе место в чемпионате Скандинавии среди юниоров. В Копенгагене я в первый раз должен был соревноваться со взрослыми, и, по правде говоря, был уверен, что шансы мои невысоки. Но я собирался попробовать. Двойной подъем, пальмирование и выступ у меня получались неплохо, а выступления на улице научили меня, что важно привлекать внимание публики: использовать приемы контакта с уличной аудиторией.
Уже третью или четвертую ночь подряд я просиживал за письменным столом перед зеркалом, тренируя движения рук: прикрыть монету и не прикрывать монету – эти движения должны выглядеть абсолютно одинаково. Именно в этот момент зазвонил телефон. Было чуть больше часа ночи, и я не понял, кто может меня разыскивать в это время, но отвлекся от своих упражнений и поднял трубку.
– Слушаю, это Йон.
Прошла пара секунд, а потом на другом конце провода прозвучал приглушенный мужской голос:
– Можно Сигге?
– Вы не туда попали, – сказал я. – Тут нет никакого Сигге.
Собеседник снова помолчал. И сказал:
– А он тут был?
– Нет. И не будет.
